– Да, – ответил советник печально. – Однако Арнольд, судя по всему, и не собирается... Он попал под влияние этих... которые подставляют левую щеку, если их бьют по правой...

Конрад презрительно фыркнул:

– Господу богу нужны сильные и храбрые христианские воины, а не слюнтяи. Я думаю, это все наущения дьявола. Тем более мы обязаны перед господом богом вторгнуться в его пределы и привести народы к... ну, правильному пониманию Святого писания.

Советник развел руками:

– Да, но...

– Что «но»? Что «но»?

– Опасность...

– Никакой опасности быть не может! – проревел Конрад. Он сделал крутой поворот, мантия сделала красивый полукруг, а я вдруг понял, что это у короля одно из привычных движений, оставшихся со времен битв: левая рука чуть согнута, словно на ней висит щит, прикрывая левую сторону груди, правая чуть впереди, а нога делает быстрый и в то же время осторожный шаг. – Мои люди сообщают о каждом его вздохе! У него нет дополнительных войск!

– Его страна, да простит мне ваше величество, богаче нашей вдвое...

Советник осекся, но король небрежным жестом напомнил, что это не дерзость, что он желает слышать только правду. Он уверен в себе и силен, и правда ему не страшна.

– Никакая богатая страна, – сказал он наставительно, – не в состоянии быстро собрать и обучить войско. Даже если там много свободных молодых мужчин, много денег, много оружия. А кони моего войска роют землю копытами на границе! Что еще? Ты смотрел в магическое зеркало?

Советник замялся.

– Это нечестивое деяние, – напомнил он осторожно. – Святая церковь не одобряет, даже запрещает подобное. Это все от дьявола, с чем я согласен.

Конрад отмахнулся.

– Я тоже согласен. Покаюсь, принесу жертвы... тьфу, воскурю фимиам. Могу в монастырь или на церковную утварь сбросить часть добычи. С этим решим, ты знаешь. Так ты смотрел?

Советник замялся еще больше. Я осторожно перелетел на другую сторону, рассмотрел его лицо, в самом деле бледное, жалкое, с уныло повисшим длинным носом.

– Смотрел, ваше величество.

– И что?

– Многое непонятно, ваше величество. Вы же знаете, мало видеть, надо еще правильно истолковать...

– Говори! – потребовал Конрад.

– То, что я увидел, можно истолковать как вашу славную победу, ваше величество.

Конрад захохотал:

– Ну вот! А я что говорил?

– Но, ваше величество, я увидел не меньшую славу, даже, осмеливаюсь сказать, еще большую славу обретет Арнольд.

Конрад оборвал смех, глаза полезли на лоб. Потом вдруг лицо озарилось широкой улыбкой:

– Ну конечно!.. Так и должно быть. Когда мои войска неудержимо ворвутся в его страну, убивая и поджигая, когда рухнут ворота его замка, то Арнольд вспомнит, что он был великим воином – возможно, даже величайшим – и выйдет ко мне с мечом в руке. Он побьет сотни моих лучших воинов, а потом падет с мечом в руке. Это красивая смерть. Достойная героя! Я велю похоронить его с почестями, пусть его слава будет с ним. А мне достанется его королевство. Ведь достанется же?

Голос был злым, требовательным. Советник вздрогнул, сказал торопливо:

– Достанется, достанется! Только вот...

Конрад взревел люто:

– Что еще?

Советник поклонился, его уже трясло от страха.

– Я хотел бы, чтобы ваше величество получили от своей затеи все то, что задумали.

Бертран поверил моему рассказу сразу, но Ланзерот потребовал, чтобы я описал все помещение. Я добросовестно перечислил столы и стулья, гобелены на стенах. Ланзерот внезапно спросил, где стоит статуя воина в голубых доспехах. Я ответил, что никакой статуи в голубом не видел. И вообще ни одной статуи в помещении нет. Ланзерот нахмурился. Я не понял, то ли такая статуя в самом деле была, а теперь убрали, то ли рыцарь просто ловит меня на лжи.

С другой стороны, понятно, что Ланзерот не просто бывал у этого Конрада, но и прекрасно знает, где там и что. А с одного раза не запомнить так, чтобы и через годы помнить обивку стульев и узоры всех гобеленов.

Принцесса слушала, бледная и со сжатыми кулачками. Видно было, что она разрывается от желания помочь благородному королю, на которого готовятся совершить нападение, но нас от тех мест отделяют не только степи и горные хребты.

Когда я закончил рассказ, Бертран заговорил первым:

– Конрад чересчур самонадеян. Он уже не раз получал по голове от соседей. В том числе и от Арнольда. Арнольд дважды его разбивал, а уцелел Конрад лишь потому, что Арнольд не преследовал его и не добивал в его же собственном королевстве. А сейчас, как бы ни ослабил Арнольд свою армию, он сумеет на какое-то время остановить вторжение... Там только одно место, где Конрад может провести войска, – это узкая долина Черных Мхов.

Ланзерот сказал зло:

– А потом? Численный перевес есть численный перевес.

– Арнольд выиграет время, – пояснил Бертран. – За это время он начнет спешно набирать новое войско.

– Не успеет, – бросил Ланзерот. – Сам знаешь, что не успеет.

– Не успеет, – согласился Бертран. – Но две недели продержится?

– Даже три, – согласился Ланзерот. – Люди Арнольду преданы и будут сражаться даже в самом безнадежном положении. Пока все не полягут, Конрад через Долину не пройдет. Но потом войска Конрада хлынут в Галли, как саранча.

Бернард сказал победно:

– А вот и ошибаешься! Ты забыл, что нам до замка всего дней десять.

– Рассчитываешь на баронов? – быстро спросил Ланзерот.

– Да. Они ждут эти мощи больше, чем наши защитники. Как только мощи окажутся в замке, окрестные бароны пришлют войска нам на помощь. Мы сможем сразу же отослать их в Черные Мхи. Даже если совместными усилиями не отбросим Конрада обратно, то задержим. За это время Арнольд соберет и приведет огромное свежее войско!

Ланзерот подумал, двинул плечами.

– Это может сработать, – объявил он. – Но... слишком много всяких ям на дороге. К тому же нам самим придется еще как несладко.

Принцесса сказала твердо:

– Королю Арнольду надо помочь. Он ревностный защитник христианства. С его падением оголится правый фланг огромного фронта, где мы совместными усилиями сдерживаем натиск сил Тьмы.

Ланзерот поморщился, ответил с заметным холодком:

– Ваше высочество, я готов помочь королю Арнольду уже просто потому, что это благородный и честный человек. И очень хороший король, смею заметить.

Принцесса вздрогнула и чуть отвела взгляд. Мне показалось, что легкий румянец коснулся ее щек. Я ощутил, что уже ненавижу этого рыцаря.