— Поживем — увидим, — улыбнулась Валя. — Кстати, закоренелыми холостяками становятся ближе к сорока. Насколько мне известно, вы, молодые люди, еще не перешагнули порог тридцатилетия.

— Можно и в двадцать иметь душу старика, — заметил Андрей. — Иногда мне кажется, что я прожил столько жизней и невероятно устал от всего. Иногда — будто только появился на свет и оправдываю этим совершаемые ошибки.

— О, да ты философ, — Валя едва коснулась руки Андрея мимолетным, неконтролируемым движением.

— И к тому же неисправимый романтик, — добавил Вадим. Он видел, с каким нескрываемым обожанием смотрит Андрей на его жену. Но ни чувства ревности, ни страха потерять ее не испытывал. Он наблюдал со стороны, как страдает его друг и ничего не замечает витающая в облаках Валя. А может быть, она не настолько наивна, какою хочет казаться?

— Скоро начнется фуршет в малом зале, — заметил Андрей. — Я пойду проверю, все ли там в порядке. Кстати, к вам идет одна из влиятельных дам нашего города. Я уже имел удовольствие общаться с мадам Орловой. Наверняка Вадим как деловой человек знаком с нею.

Белов медленно, словно невзначай повернул голову и сразу встретился с жестким взглядом приближающейся высокой брюнетки. Конечно он узнал ее: Костя познакомил их на открытии «Вивы». Внешность у этой преуспевающей деловой женщины была запоминающейся. Наверное, в молодости она была красавицей. Сейчас, несмотря на возраст, она излучала то, что называют шармом. Это или есть, или нет. На нее нельзя не обратить внимания. Вадим заметил, как Валя быстро скользнула взглядом по приближающейся к ним женщине и вопросительно посмотрела на него. Он подмигнул жене, стараясь ее ободрить.

Несколько метров разделяло Ангелину Севастьяновну и Беловых. Женщина так несла свое слегка располневшее, роскошное тело, словно ступала по подиуму. В каждом ее движении явно просматривалось желание получить восторженные взгляды. Этого всегда у нее было в избытке, но с годами аппетиты росли. Желание эпатировать стало даже болезненным. Она ожидала только обожания и зачастую не отличала истины от откровенной лести.

Орлова прожила бурную молодость, не менее интересную зрелость, сменила трех мужей, последнего похоронила год назад и, кажется, с тех времен активно занималась поиском кандидата на освободившееся место. Если бы не пристрастие к спиртному и любовь к богемному образу жизни, она бы сохранилась лучше. При более близком рассмотрении были явно видны маленькие хитрости макияжа, способствовавшие желанию оставаться молодой. Несколько отечное лицо, слегка нависшие над густо накрашенными ресницами веки, губы, контур которых был максимально расширен при помощи карандаша, — все это только подчеркивало бесплодность желания вернуть былую свежесть. Никакие украшения, ароматы, одежды не могли скрыть возраста увядающей женщины. И чем тщательнее она пыталась это делать, тем более выставляла годы напоказ.

Ангелину Севастьяновну Орлову называли золотым сердцем Горинска. Она была добра, щедра, непредсказуема и имела славу лишенной скупости и черствости бизнес-вумен: поддерживала Горинский детский дом, спонсировала многие творческие проекты, занималась благотворительностью, потому что денег, которые она имела в своем обороте, могло хватить на любые капризы. Ангелина знала, что нужно время от времени совершать добрые дела, и желательно, чтобы об этом знали. В ее поступках был еще некий расчет, что вполне естественно для человека, который привык просчитывать каждый свой шаг. Правда, иногда Орлова изменяла себе. Касалось это ее сердечных приключений. В частности поговаривали, что, приближаясь к пятидесятилетнему рубежу, Ангелина совсем потеряла голову — она тратила баснословные средства на развлечения с молодыми мальчиками, которых потом благородно не бросала на произвол судьбы. Она составляла из них своеобразную свиту. Каждый считал своим долгом ответить на проявленное внимание. Они были готовы в нужный момент отслужить, доказать, выказать уважение.

До Вадима давно, в самом начале его брака с Валей доходили слухи, что и Закревский не оказался исключением. Этим якобы объяснялся резкий поворот в его судьбе, связанный с галереей. Вадим не задумывался над правдивостью этой информации. В любом случае он бы не стал осуждать товарища — каждый волен выбирать себе путь к вершине. Но глядя в этот вечер на Андрея, Белов не мог представить, что между ним и этой железной леди что-то могло быть.

— Добрый вечер, — глухой, неожиданно низкий голос Орловой застал Валю врасплох. Она едва смогла скрыть удивление.

— Добрый вечер, — робко ответила Валя.

— Добрый вечер, Ангелина Севастьяновна, — чуть наклонив голову, ответил Вадим. Он только хотел произнести несколько дежурных комплиментов, но женщина опередила его.

— Я не могла не выразить свое восхищение автору всех этих замечательных работ, — медленно проговаривая каждое слово, обратилась она к Вале. — Вы, милочка, превзошли самое себя, должна заметить. Так молоды и так талантливы. У вас столько впереди, поверьте.

— Спасибо. — Валя снова почувствовала неловкость. Эта женщина вела себя так, будто это был ее прием, на котором было позволено выставить свои работы никому неизвестному художнику. Будто она давала жизнь этим окружающим со всех сторон облакам, деревьям.

— Я могу позволить себе быть откровенной. Поверьте, вы молодец. И не только в живописи преуспеваете. Я вижу, что ваш муж — самый красивый мужчина на этом вечере. — Увидев, что Валя окончательно смутилась, Орлова добавила, бросив на Вадима похотливый взгляд: — Вы правы, таких можно удержать только своей неординарностью. Уж я знаю толк в сердечных делах.

— Это очень тонкая тема.

— У вас замечательный малыш. — Ангелина Севастьяновна, словно не слыша Валиного ответа, потрепала Димку по волосам. Потом грациозно повела головой — она сказала все, что хотела, и с царственной улыбкой двинулась дальше. Пройдя пару шагов, оглянулась. — Поздравляю вас обоих с успехом, несомненным и надеюсь — не последним. Увидимся.

Когда она отошла на достаточное расстояние, Вадим рассмеялся.

— Эта надутая гусыня слушает кого-нибудь, кроме себя? — тихо, но возмущенно произнесла Валя. — Зачем она подходила? Что это за дама?

— Госпожа Орлова. Умная, деловая, но одинокая женщина, вступающая в полосу неотвратимого климакса, — прошептал ей на ухо Белов, провожая Ангелину долгим взглядом. — Прости ее. Но это хорошо, что ей понравилось, поверь — ее слова имеют вес. С такими людьми лучше дружить.

— Оказывается, я живу словно под колпаком. Ничего не знаю, какие-то ранги, ступени, а тебе только предстоит карабкаться, да и то с разрешения сильных мира сего, — Валя покачала головой. — На самом деле ведь мне больше ничего не нужно.

— Ты хочешь казаться проще, чем на самом деле.

— Нет, я говорю от души. Люди благодарят, я доставила им радость. Конечно, это приятно, зачем лукавить? Но это все, что мне было нужно. Ты обещал мне признание — я его получила. Спасибо.

— Мне-то за что?

— За выполненное обещание. Однажды мне показалось, что ты забыл о случайно оброненной фразе по поводу выставки, своих связей. Для женщины очень важно, чтобы мужчина, которого она любит, держал слово. Это помогает поддерживать чувства в полной боевой готовности, — засмеялась Валя. — Знаешь, я так хочу, чтобы ты всегда смотрел на меня вот так, как сейчас.