Что они могли знать о ее жизни? Однажды обретя желанный цвет при помощи обыкновенной хны, Марина отказывалась что-либо менять. Став обладательницей рыжих волос, она занималась самообманом. Просыпалась и выдела рассыпавшиеся по подушке пряди, закрывала глаза и представляла, что это Алиса спит рядом. Так часто бывало в детстве, когда Софья Львовна забирала Марину от буйства пьяной матери. Подруга любила спать на правом боку, тихонько посапывая. Ее лицо Марина могла рассматривать бесконечно, такой красивой, совершенной казалась Алиса девочке. Но чаще всего от ее пристального взгляда Лялька просыпалась, недовольно хмурила брови, но тут же расплывалась в улыбке. Начинался короткий диалог — до появления на пороге детской Софьи Львовны:

— Машка, опять ты сверлила меня взглядом!

— Извини, — Марина виновато опускалась на свою подушку, подкладывала руки под голову.

— О чем ты думаешь?

— Хочу, чтобы время остановилось.

— Зачем? — удивленно спрашивала Алиса. — Впереди столько интересного.

— Оно разъединит нас.

— Опять ты о своем. Почему ты все время боишься этого?

— Я уже говорила, потому что я умру без тебя…

Сколько раз она произносила это, будучи совершенно уверенной в правдивости своих слов. И Алиса снова и снова принималась убеждать ее в том, что нельзя так думать. Марине было приятно слушать ее голос, в котором явно звучало беспокойство. Наверняка Софья Львовна была в курсе настроений Маринки, потому что всячески старалась подчеркнуть, какой самостоятельной и умной девочкой она растет.

— Наша Мариша добьется в жизни всего, потому что иначе она не умеет! — Марина улыбалась, слушая эти внушения. Как это было давно…

Кажется, она начинает воплощать в действительность то, о чем не уставала говорить тетя Соня. Первый результат был получен. Марина вспоминала удивленно вытянувшееся лицо директора школы, когда она заявила ему об уходе. Он так смотрел на нее, как будто видел перед собою сумасшедшую. Марине было неприятно выслушивать его наставления о том, что в наше время не бросаются работой. Она слушала его монотонный голос, думая, что скоро уволится и из больницы. Ей давно опостылело таскать половые тряпки, разводить хлорку, выстирывать свой халат. Раньше она не задумывалась над этим потому, что рядом была Алиса. Ради нескольких дополнительных минут общения с нею Марина была готова на все, даже радовалась, что обстоятельства свели их в одной больнице. А теперь все это не имело никакого значения. Она делает крутой поворот в своей жизни, новой жизни, в которой Лялька за тридевять земель, и нужно набираться собственного опыта.

Так размышляя, Марина медленно добрела до дома. Не хотелось заходить в подъезд, снова оказаться одной в комнате с распахнутым окном. Запахи весны, блуждающие по улице, встречали Марину с порога — для этого и оставлялось открытым настежь окно. Подняв голову, девушка сразу нашла окна Зингеров — у них в гостиной горел свет. Наверное, Захар Борисович и Софья Львовна после ужина сидят в креслах, попивая горячий кофе, обсуждая прошедший день. Сколько раз в детстве Марина была свидетелем этой сцены, повторяющейся практически ежедневно. Глядя на них, девочка мечтала, что когда-нибудь и у нее будет семья, внимательный муж, много детей, которые повиснут на шее у отца, вернувшегося с работы. А она будет встречать его с ужином, держать полотенце, пока он моет руки, улыбаясь чуть устало.

Потом Марина перевела взгляд на свои окна — в них темнота, хозяйничает тишина и ожидание возвращения хозяйки. Вздохнув, Марина стала подниматься по ступеням подъезда. Она вдруг почувствовала горечь, что некому разделить ее радость обновления, первых шагов навстречу новой жизни. Зингеры, конечно, не останутся к этому равнодушными, но им было бы гораздо приятнее, если бы то, что происходило, было связано с их советами, помощью. А так еще подумают, что девчонка решила снова показать характер — мол, вот я какая, и без вас обошлась, радуйтесь! Марина остановилась перед их дверью, постояла с минуту и решительно направилась к себе, благо сделать нужно несколько шагов.

Дальше словно включался автомат. Сначала девушка закрыла окно, зябко повела плечами — майский вечер был достаточно прохладен. Запоздалая весна не баловала теплом. Потом зашла на кухню, поставила чайник на плиту. Переодевшись, включила телевизор. Смотреть на черно-белый экран было невыносимо, потому что в салоне, где она проводила достаточно много времени, был цветной телевизор с дистанционным управлением. После его ярких красок эта серо-белая картинка на экране не впечатляла. Запахнув недавно купленный халат, Марина запрокинула голову и сказала вслух:

— Все будет, надо немного подождать. Осталось совсем чуть-чуть!

После легкого ужина Марина поняла, кто сможет понять ее настроение. Она не злоупотребляла общением с этой женщиной, боясь навязывать свое общество. До сих пор Марине казалось чудом, что Валя смогла повлиять на нее, направить на совершенно иной путь.

Наверное, в этой удивительной молодой женщине есть невероятные внутренние силы. Именно они ненавязчиво, но упорно действовали и сделали свое дело.

Несколько раз они встречались. Каждый раз Валя выглядела немного усталой, но всегда улыбалась, с интересом слушала Марину. Она понимала, как это важно, когда есть кому тебя просто выслушать. Только в последний раз Белова была растерянной, но воодушевленной. Она была на подъеме: подходила к концу выставка, многочисленные хвалебные отзывы посетителей, критиков, приглашения в столицу — все это свалилось ей на голову. Организационную часть взял на себя Закревский. Валя была благодарна ему за то, что его внимание было неистощимым. И, встретившись с Мариной, она слушала ее рассказ об учебе, о ее успехах, по правде говоря, не очень внимательно. Валя была поглощена собственными переживаниями, и они были связаны не только с вопросами выставки. Марина тогда заметила, что, несмотря на все ее старания, собеседница витает где-то далеко. Это означало, что ей действительно не до разговоров. Марина вспомнила, как долго провожала Валю взглядом, разглядывая ее невысокую, чуть полноватую фигуру, не делавшую ее неповоротливой, тяжелой. Она несла свое тело легко, казалось, что вот-вот воспарит и понесется над землей, на удивление прохожим. Почему-то Марина подумала тогда, что такая походка может быть только у влюбленной женщины…

Желание поговорить с Валей нарастало. К тому же они давно не общались, а Марине есть чем похвастаться. Она взяла телефон на диван и набрала ставший знакомым номер.

— Слушаю вас.

Мужской голос она почему-то не ожидала услышать. Внутри что-то предательски сжалось, все слова вылетели из головы. Марина недовольно поджала губы и собралась положить трубку. Разговаривать с Валиным мужем она не хотела. Но в последний момент решила, что это будет нехорошо — Белов наверняка в курсе того, что Валя помогает ей. Почему же она так себя ведет?

— Добрый вечер, извините, Валентина Сергеевна дома?

— Нет, но она скоро придет.

— Понятно, — Марина представила себе, как Вадим держит трубку и смотрит своими пронзительно голубыми глазами. Она давно, очень давно не видела Белова, но его взгляд, брошенный однажды не нее мимоходом как на неодушевленный предмет, она не забывала никогда. Этот мужчина, не желая того сам, показал, насколько она его не привлекает. Еще бы! В его полном распоряжении находились две такие удивительные женщины. При чем же тут серая мышка? Не мешала бы под ногами. Тогда это Марину очень задело. Ей не хотелось становиться еще одной жертвой этого красавчика, но элементарного пренебрежения она забыть не могла. Впрочем, сейчас это было давно ушедшее в небытие воспоминание, такое же далекое, как и дружба с Лялькой. Ничего нельзя вернуть, никогда больше не будет, как прежде.