– Завет мертвых богов привел нас сюда. – Эти слова она выучила, еще сидя на коленях у Па. – И милосердие мертвых богов позовет нас дальше.

Из-под тени самой высокой крыши появилась женщина. Выцветшая туника из вороношелка висела на ее жилистой фигуре свободно. Петля из тряпки закрывала один глаз и схватывала короткие седые волосы. Твердый, как железо, взгляд второго глаза был прикован к Фу, пока та забиралась на нижнюю платформу.

– Ты еще мала, чтобы быть вождем, – заметила женщина.

Фу встала на ноги.

– А ты стара для Вороны.

Рот смотрительницы склепа скривился в улыбку, не столько веселую, сколько зубастую. Зубов стало еще больше, когда за спиной Фу вскарабкались мальчишки.

– А эти тогда кто?

– Моя стая. – Фу ткнула большим пальцем себе за плечо. – Полукровка и Писун.

– Поклажа внизу, что ли, осталась?

– Нет у нас ничего. Мы тут, чтобы пополнить запасы.

Глаза женщины сузились.

– Что стряслось?

– Олеандры, – ответила Фу.

Эту правду не пришлось выдумывать. И всякая Ворона слишком хорошо знала, сколько всего можно выразить одним-единственным словом.

Разумеется, смотрительница сделала ей знак подниматься.

– Понимаю, вожденыш. Давай тебе чего-нибудь подберем.

Фу перебралась по широкой и пологой дуге ветки, следуя по тропе, прожеванной несметным количеством подбитых гвоздями подошв.

У нее захватило дух, когда она поискала, на что бы наступить. Плоть дерева слишком во многих местах проступала зеленью, чтобы эти следы за последнее время оставила всего одна женщина.

Стервятники. Очередная западня…

Фу подавила панику. Склеп спрятан, склеп безопасен… было и другое объяснение: это новая засада, у Ворон одно правило…

И Подлец швырнул это правило через мост вместе с ней и лордиками.

– Сегодня тут уже были Вороны?

Фу постаралась говорить как можно беззаботнее. Наверху ворчали, насмехались и рыдали Перекрестные Очи – деревянные лица в солнечных пятнах выглядели поразительно человеческими.

– Вы уже вторая стая за утро, – ответила смотрительница. – Что-то спугнуло Ворон из Чепарока?

– Понятия не имею.

На сей раз это была откровенная ложь. Однако сознание Фу успокоилось. Ложь была для нее более знакомой территорией.

Смотрительница вернулась под сень платформы, напевая себе под нос. Фу последовала за ней, щурясь, пока глаза привыкали к тени от крыши.

– Запасы. – Женщина указала на тюки из промасленной парусины. – Соль вон там. В бочонках всяка разна еда, еще похранится. Прошлая стая оставила от души. Похоже, знали, что пригодится.

Фу чувствовала взгляд женщины, похожий на кончик пальца, скользящий по затылку. Она передала упаковки Жасимиру и Тавину, которые впервые додумались держать рты закрытыми.

– Как твоя связка? – поинтересовалась смотрительница.

– Достаточно полная. – Фу могла вплести в бреши новые зубы, когда они станут лагерем. – У меня есть лишние зубы для склепа, если нужно.

– Не нужно.

– Я только ими и могу расплатиться, – прямо сказала Фу.

Смотрительница взвесила в руке маленький, побитый временем горшок и передала его Фу.

– Никаких сделок. Бери, что надо. Ты ведь знаешь, как заведено. Корми Ворон.

Фу старалась не дрожать, наблюдая, как принц и Сокол засовывают в мешки соль, сушеное мясо и полоски растолченных и высушенных на солнце фруктов, сметая больше, чем полагалось.

– Точно.

– Спальные матрасы. – Женщина передала три соломенных рулона, потом добавила еще толстенький клацающий мешочек. – И мыльные ракушки.

Фу забрала их с особым удовольствием… и застыла, заслышав вой с другой платформы. Тавин и Жасимир тоже замерли. Плач стал тонким и дрожащим, ему вторил шепот, и Фу перевела дух. Всего лишь ребенок, причем здоровенький, если судить по легким.

Когда вой стал гугуканьем, смотрительница махнула сучковатой рукой.

– Этот малыш хочет криком небеса обрушить, – проворчала она. – Каждый час пытается.

Фу замешкалась, считая сроки последней луны. Ей предстояло еще три недели таскать лордиков по холмам. Это было сопряжено с трудностью иного рода.

– Можете одолжить мне семян корнешнура?

Седая бровь смотрительницы поднялась. Она щелкнула затворами старого сундука и покопалась в его содержимом.

– Тоже боишься дитем обзавестись?

Тавин опрокинул горшок гвоздей для сандалий и тихо выругался.

Фу постаралась не замечать острого взгляда, который метнула на него смотрительница. Не получилось. Краска притекла к ушам и шее.

– У меня нет времени ни на кровь, ни на поцелуйчики.

Смотрительница сцедила черных семян в кисет размером с ладошку, достаточно, чтобы сдерживать лунные кровотечения несколько недель. Если запас закончится раньше, чем они доберутся до Триковоя, ее ждут проблемы посерьезнее.

– Куда теперь направляетесь? – спросила женщина, передавая кисет.

– На север.

– Другая стая пошла на запад, так что север чист. Вам понадобится теплая одежа, чтобы преодолеть Гербаньяр. У меня тут ничего такого не водится. – Она вручила Фу робы, маски, карту, нанесенную углем на козлиную шкуру, кремень и кувшин трупожара. – Вот. Должно хватить до следующего причастного.

– Благодарю, – сказала Фу.

– Благодари Перекрестные Очи, – сухо ответила смотрительница, кивая на мертвого бога. – Видят все твои решения. Похоже, хотели, чтобы ты выбрала путь сюда.

– Наверняка.

– Поосторожнее на этой дорожке. Утренние Вороны говорили, что-то странное творится. – Голос женщины сделался жестче. – Говорили, их лагерь давеча обыскали Соколы. Не Олеандры – Соколы. Говорили, они ищут девчонку-вождя и двух поддельных Ворон. – Фу замерла. – А еще говорили, что за их головы нынче дают большой выкуп.

Где-то в тени склепа ребенок снова разразился плачем.

За спиной Фу уловила слабое, сдерживаемое беспокойство и поняла, что еще слово, и Тавин покажет, насколько он поддельная Ворона.

– Я так понимаю, у нас, Ворон, одно правило: я забочусь о своих, верно? И любой вождь должен следовать этому правилу. Ты мне кажешься слишком сообразительным вождем, чтобы его нарушить. – Взгляд смотрительницы буравил глаза Фу. – Не то что девочка, которая вляпалась в проблемы двух шутов. Если встретишься с ней, сделай так, чтобы эти проблемы не посыпались на наши головы. Слышишь?

Фу не моргнула.

– Ага.