— Дымовая шашка, мексиканская. Кажется, мы только что соединили очередную точку.

Я открыла другую коробку и достала четырехлитровую пластиковую банку.

— А это как тебе? Посмотри на этикетку.

— Гербицид.

Я повернулась, осмотрелась и прошептала слова, которые сказала мне Лэйси: «Прямые действия».

— Все к оружию, — сказал Гаррисон.

Комната была памятником «зеленому экстремизму». Фотографии спаленных лыжных баз, деревья, в которые экологи вбивали гвозди, чтобы спасти от спиливания, сожженные лесовозы, разоренные студенческие лаборатории, которые работали над генетически измененными злаками. Фальшивые постеры «Их разыскивает…» с эмблемами «Монсанто», «Дюпон» и фотографией министра внутренних дел.[17]В углу притулился выключенный ноутбук.

— Вы ведь не думаете, что ваша дочь как-то задействована в этой группировке, и они никак не связаны с дьявольскими замыслами Габриеля? — спросил Гаррисон.

Я посмотрела на парня, лежащего лицом вниз на полу.

— Ты что, думаешь, что кучка подростков пытается спасти планету, оторвав Бриму руки?

— Нет.

— Вот и я нет.

Мы одновременно повернулись и посмотрели на перевернутую мусорную корзину.

— Что он пытался уничтожить?

— У меня есть права. Если у вас нет ордера на обыск, то вы злоупотребляете своим служебным положением.

У парня был звонкий гнусавый голос с легким акцентом, выдававшим в нем уроженца Вермонта или Массачусетса. Я представила его родителей. Милые люди, лишенные предрассудков, в джинсах и свитерах, которые в один прекрасный день просто утратили общий язык с сыном. Я подошла и села на корточки рядом с ним.

— Ты арестован по подозрению в похищении и попытке убийства. У тебя есть право хранить молчание. У тебя есть право на адвоката.

— Убийство? — слабым голосом повторил парень.

— Ты даже понятия не имеешь, в какие неприятности ты вляпался.

— Нет, это у вас неприятности.

Гаррисон поднял корзину, и ее содержимое вместе с хлопьями пепла вывалилось на пол. Он вытащил из кучи мусора карту и развернул ее на полу.

— Карта Пасадены.

— Козлы, — огрызнулся парень.

Я подошла, чтобы взглянуть на карту. Маршрут парада был обозначен желтым маркером.

— Посмотрите на эти крестики, — сказал Гаррисон.

Вдоль маршрута на расстоянии нескольких кварталов друг от друга были расставлены шесть красных крестиков.

— Так, Лэйси у нас только разогревала публику, — сказала я.

Гаррисон кивнул:

— Дымовые шашки и гербицид.

Палец Гаррисона скользнул наверх. На склоне холмов стояла маленькая красная точка, едва заметная, появившаяся словно по ошибке, когда карту свернули раньше, чем успели высохнуть крестики.

— Это что-то для вас значит?

Я посмотрела на точку, пытаясь как-то привязать ее к делу, и тут холодок пробежал по моему телу.

— Да… — Я секунду смотрела на Гаррисона молча. — Это мой дом.

Я нетвердо поднялась на ноги, сделала несколько глубоких вдохов, сопротивляясь желанию приставить пистолет к голове этого парня и потребовать ответа на вопрос, где моя дочь. И тут я кое-что заметила на противоположной стене. Это была страница из «Таймс», приколотая к стене. Я подошла поближе, пока не увидела ее четко, и у меня кольнуло сердце. Фотография Лэйси, распрыскивающей гербицид на зрителей. Моя девочка была обведена тем же красным маркером, каким обозначили мой дом.

Гаррисон подошел и встал рядом.

— Переверни-ка его, — велела я.

Я не сводила глаз с дочкиной фотографии, а Гаррисон тем временем схватил парня за руку и перекатил его на спину.

— Ай, — завопил он от боли. — Мои запястья! Ах вы, уроды!

Я приблизилась к нему и села на корточки, а моя рука потянулась к рукоятке пистолета.

— Где моя дочь?

Он с вызовом посмотрел на меня, а потом его губы растянулись в улыбке.

— Что ты лыбишься?

— Мне нужен адвокат.

Я убрала руку с пистолета и положила парню на грудь. Его лоб покрылся испариной.

— Вы не имеете права до меня дотрагиваться!

Я чувствовала, как сердце глухо бьется в его груди, как барабан.

— Ты ведь знаешь, кто такой Брим, да?

В его глазах промелькнуло удивление.

— Ничего я не знаю.

— Конечно, ты знаешь. Ты же умный парень. Наверняка учишься в каком-нибудь частном колледже, изучаешь искусство и экологию.

— Я не буду говорить без адвоката. И подам на вас в суд за оскорбление личности.

— Ах, ты маленький самодовольный ублюдок.

Я схватила его за рубашку, оторвала от пола, а потом бросила на запястья в наручниках. Он взвизгнул от боли и от удивления. Да, одно из преимуществ ситуации, когда годишься подозреваемому в матери. Я могу напугать его до смерти малейшим проявлением жестокости. И тут я поняла, что уже видела этого типа раньше.

— Да я же тебя знаю.

Он покачал головой.

— Во время конкурса. Ты вскочил с места и шлепнулся прямо к моим ногам, а потом посмотрел мне в лицо.

Он снова покачал головой.

— Ты должен был участвовать в том, что сделала Лэйси, но перепугался и сбежал из зала.

— Нет…

— А я думаю, да. Ты бросил Лэйси одну, потому что у самого кишка тонка.

— Мне нужен адвокат.

— А пистолет к затылку Дэниела Финли ты приставил? Тут кишка не тонка оказалась?

Его глаза расширились от удивления.

— Тебя будут судить не только за похищение, но за убийство, — давила я на парня.

— Нет, мы не причиняем вреда людям!

— Кто это «мы»?

— Я не буду говорить.

— А ты знаешь Габриеля?

В его глазах ничего не промелькнуло. Или парень быстро научился хорошо врать, или это имя действительно новое для него.

— А Брима, партнера Финли?

Тот же результат.

— Пару часов назад Габриель привязал взрывчатку к рукам Брима. Бедняга несколько часов просидел, запертый в машине, глядя на бомбу и медленно сходя с ума, пока не начал кричать от ужаса и не взорвал сам себя. Весь салон был усеян обрывками крови, обломками костей и перепачкан кровью. Кусок собственного ногтя вонзился ему в щеку. На месте рук остались только торчащие кости, а кровь била фонтаном, как из поливочного шланга.