— Это Боорин Гус. — Люпин закусил губу почти до крови. — Мамин напарник. Он… она… мы с Магнолией его только один раз видели, когда мама нас брала погулять. И она сказала, что… А потом пришла весть… И в гильдии сказали, что Боорин Гус преступил правила наемников, из-за него погиб караван и пропал груз. Из гильдии его исключили.

— М-да. — Я мрачно кивнул. — То есть прохвост и скотина — клейма ставить некуда. Джинн, мать твою ибн чем попало! Ты кому мою женщину отдал?! Кто орал, что у него только приличные клиенты? Где ты этого взял?! 

— Так ведь, достойнейший из достойнейших, я ж не по паспорту клиентов принимаю, — засуетился синий, теребя собранную в косу шевелюру. — По рекомендации…

— Будешь время тянуть — будут штрафные санкции. В размере десяти процентов от общего долга.

Угу, из синего стал голубеньким, скотина. Ничто не пугает джинна больше, чем материальные поощрения. 

— Друг ты мне, лучший друг, твое деревенейшество! Можно сказать, почти брат! И даже не почти! А родственникам можно даже коммерческие тайны открывать, верно? — заюлил паразит. — Это, так сказать, почти что моя обязанность, верно?

— Что ты несешь, чучело? — не выдержал Верат и потянулся тоже поймать гада за туманную синеву. По старшему олеандру явно было видно, что он принял близко к сердцу недавнюю оговорку крапивки про «за хвост и об забор».

— Погоди, — остановил я его движением руки. — Синий пытается обойти клятву. 

— От членов семьи мы, джинны, ничего не скрываем! — тем временем довольно сложил руки на круглом блестящем пузе джинн. — И клятва клиентам членов семьи не касается. Не так ли, брат мой? 

Я скривился. Наверняка еще не раз пожалею о таком «родстве». Хитрый синепузый не преминет по-семейному стрясти для себя если не процент от долга, так другую какую поблажку. Да, можно его просто пришибить… но, если я сейчас откажусь признать нахала братом, нам придется перебирать пустыню по песчинке в поисках следов злоумышленника. 

— Ладно. Но скидок даже братьям не положено, понял? Особенно если бизнес разный. Давай, выкладывай, новоявленный родственничек. 

— Прав был твой росток, бывший наемник девочек заказал. Только вот я бы просто так прекрасных леди не отдал. Так кровь от крови была. Родная. Во всяком случае, у троих красавиц. 

— Что?! — это олеандры спросили хором. А я к ним присоединился.

— Вреда женщинам не должны причинить, я такое проверяю, — насупился синий. — И этот Боорин действительно неровно дышит к пери души моей. Он по собственной воле больно не сделает. 

— А с кем у него родство? Кровное?

— Не у него. — Джинн наморщил лоб. — У заказчика. Боорин — посредник. Точнее, он пыжился и строил из себя настоящего, но меня не обманешь. Ширма он. Кукла. 

— Час от часу не легче. — Я скрипнул зубами. — Так. Раз с коммерческой тайной мы разобрались, приступай к своим непосредственным обязанностям. Открывай проход туда, куда переправил этого перилюбителя и женщин.

— Да я бы с радостью, брат мой. Но не могу! Иначе б давно вашу прекрасную компанию отправил в места не столь отдаленные… то есть в нужные. Да только этот вонючий сын шакала потребовал переменную! Поэтому я просто не знаю, где он вышел из прохода!

— Ладно. — Я догадывался, что так оно и будет. И все больше убеждался — Олю и остальных забрал не какой-то стукнутый чувствами в неправильное место юнец, а тот самый враг, который гадит нам с самого начала. — Все равно открывай с теми же параметрами. А я уже изнутри буду искать свежую пробоину. 

— Как скажешь, дорогой мой родственник! — обрадовался джинн избавлению от нас и попытался запустить нас буквально с пинка.

— Не веселись раньше времени, синий, с нами пойдешь. Сто лет в качестве осла, забыл?

— А по-братски…

— Это и есть по-братски. Или ты не выполняешь данные семье обещания? Ладно, так уж и быть, если мы без потерь спасем наших женщин — будет тебе еще полтора процента списания долга. 

— Дешево же вы своих пери цените, — недовольно буркнул джинн.

— Один процент! 

— Молчу, о великий большой брат! Молчу! 

— Вот и молчи… открывай скорее.

Туннель сквозь нигде у джинна тоже был синий. И дырявый, как сыр, изгрызенный мышами. Этот паразит шастал по пустыне и близлежащим районам как по собственной лампе. Но я искал особую дыру: ту, в которую сам джинн не совался, — раз, ту, в которую прошло большое количество людей, — два. Ну и ту, которая пахнет крапивкой, — три. 

И она нашлась. Не сразу и не без труда, но нашлась.

Ольга

Магнолия уже полчаса как наревелась почти до обморока и уснула у меня на плече. С другого бока у стены устроилась Ириссэ, обнимая нас обеих и тщательно кутая в последнюю нижнюю юбку. 

Омела вместе с остальными служанками и Рябиной сидели чуть в сторонке и молча пялились в пустоту. Они явно не понимали, что происходит. Насколько я уяснила, ситуация сложилась такая:

Мамаша близнецов якобы погибла в день свадьбы Ледона и Ириссэ. Как-то нехорошо погибла. Дети обвиняли в этом отца, что хоть как-то поддается логике, и его новую жену, что логике не поддается, но на уровне эмоций понятно. 

Больше семи лет Люпин и Магнолия помнили свою мать, скучали и скорбели. А теперь вдруг выяснилось, что все это время Мория была жива-здорова. И ошивалась в компании собственного убийцы — зеленокамзольщика как раз тогда и обвинили в ее гибели. 

Как будто этого мало, теперь она строит некие козни против отца своих детей, для чего не постеснялась запихнуть в подвал родную дочь, и это после того, как уже рисковала детьми, сначала запустив в их дом слизняков, а потом поломав эвакуационный портал. 

— Странная мамаша, — в конце концов выдала я шепотом, чтобы не разбудить Магнолию. Вздохнула и посмотрела в сторону Омелы, перебирая в руках собственные кандалы. Может, получится вытащить из них руку? Вроде свободно болтаются. Было бы банально, но полезно.

Увы, просторное железное кольцо непостижимым образом застревало намертво, стоило потянуть его через кисть. От нечего делать я снова принялась осматриваться по сторонам. Увы, ничего нового не обнаружила — большой полутемный (глаза привыкли) подвал, холодный и сухой, вымощенный камнем. Никаких окошек даже под потолком, только лестница к двери на волю. Оттуда через небольшие щели и проникает немного света.

Неприятную атмосферу прервали гулкие шаги, послышавшиеся за дверью нашей камеры. Затем, спустя еще пару минут, — скрежет замка. 

— Еда, — буднично сообщил нам тот самый зеленоглазый похититель, спускаясь по ступенькам с каким-то то ли ведром, то ли тазиком в руках. Он прошел в подвал ничего не опасаясь, осмотрелся и поставил свою лоханку прямо перед Ириссэ.

— Леди, я сожалею. Надеюсь, вы не будете делать глупостей. В таком случае, обещаю, вы и ваша дочь не пострадаете.