Сделав обманный финт справа, я левым хуком отправил его в долгий сон о Поднебесной и обернулся в поисках Матвея. Тишина.

Заглянув за угол дома, я лишь успел заметить, как чьи-то ноги в узких штиблетах исчезают в кустах за коновязью. Мгновением позже раздался тихий свист, короткий вскрик, и тело пятого китайского наёмника скатилось с крыши, глухо рухнув наземь в нескольких шагах от меня. В горле несчастного почти по рукоять торчал короткий охотничий нож немецкого образца.

Ладно, будем считать, что с первой задачей мы справились. Теперь надо как-то войти в дом. Вопрос, кстати, не самый простой.

Часовых мы убрали, но двери в небольшой двухэтажный трактир были закрыты. Одна, как я понимаю, вела в пристройку, вторая – явно парадный вход. Не думаю, что те, кто сейчас внутри, забыли запереться. Не такие же они идиоты…

То есть брать данное заведение нам придётся штурмом, на манер моряков дальнего плавания, выпущенных на берег в порту Бристоля, не вовремя закрытый паб.

За моей спиной беззвучно возник Матвей. На левой скуле свежая царапина, пальцы рук в крови, но лицо непроницаемо спокойно.

– Вперёд? – предположил я, взводя курок револьвера.

– Чего ж нет? – мрачно ухмыльнулся Матвей, вытаскивая свой нож и вытирая лезвие об одежду убитого. – Тока не вдвоём в одну дверь ломиться будем. Ты отсюда пойдёшь, я окно вышибу.

– А оружие? Возьмите мой револьвер! Пока вы будете пробираться сквозь раму и битые стёкла, кто-нибудь может сто раз выстрелить.

Старый казак презрительно фыркнул в бороду и достал из-за пазухи свой револьвер и ещё два новеньких пистолета.

– Взяли у тех китайцев, – сразу догадался я.

– Им уже без надобности, – Матвей протянул один револьвер рукоятью мне. – Бери, пали с обоих стволов, магазин полон.

– А вы?

– Мне хватит. В пороховом дыму кинжалом пластовать сподручнее будет.

– Не попадите под шальную пулю.

– Сам под лезвие не лезь, твоё благородие. Смахну ж головёнку и не замечу.

Вот на такой оптимистичной ноте, позаботившись друг о друге и обменявшись полезными советами, мы приступили к так называемому штурму.

Матвей попросил меня считать до десяти, а потом выбивать дверь ногой, прыгнуть внутрь, откатиться влево и с колена палить во всё, что шевелится. Как говорили в Средние века, «Господь на небесах узнает своих…»

Сердце моё билось так, словно я месяц питался исключительно кофе. Причём жрал его всухую, ложкой, даже не запивая. Нет, страха не было. Скорее здоровое возбуждение, как перед боксёрским спаррингом с заведомо более сильным противником.

Приключения последних месяцев закалили мою душу, я дорожил своей жизнью куда более, чем раньше, но совершенно не боялся умереть. Такой вот удивительный парадокс. Я знал, что фактически делаю шаг в полную неизвестность и если меня там что и ждёт, то только пули, ножи, злоба и превосходящие силы врага. Я сунул руку в карман…

Серебряный браслет отца вдруг перестал быть холодным. Готов поклясться, что звенья металла неожиданно стали тёплыми, даже горячими. Я вновь застегнул его на запястье и глубоко вдохнул холодный воздух рассвета!

Серебро словно обжигало мою кожу, наполняя душу неведомым доселе азартом и весельем! Просто из-за того, что подобное поведение нехарактерно для благородного металла, а значит, всё дело во мне, в моей психике, духе, воле или что ещё есть у нас там…

– …Восемь, девять, десять, – неторопливо загибая пальцы, посчитал я, отступил на шаг и изо всех сил врезал по толстой дубовой двери каблуком! А-а-а-а!

Боль была такая, что я рухнул на спину, с воем держась за отшибленную пятку. Мать твою за ногу, Господи, храни королеву, убью всех, Боже мой, как больно-о…

– Кто тама? – с характерным китайским акцентом раздалось из-за двери.

Клянусь всеми святыми, включая Будду с его исторической родины, в этот момент я был готов послать этого узкоглазого матом! Поверьте, он заслужил. Не Будда.

– Кто тама? – с неизменной вежливостью повторил перспективный самоубийца.

– Граф Михаил Строгофф! – на английский манер простонал я, кое-как вставая на ноги.

– Вас тута ждут. – После секундной заминки дверь гостеприимно распахнулась.

Как вы понимаете, у меня не оставалось иного выбора, кроме как, подобно библейскому герою, шагнуть в пасть Левиафана…

– Михаил Николаевич, какими судьбами? – с самой искренней улыбкой приветствовал меня фон Браунфельс, восседая за дальним столом в углу комнаты. Беглым взглядом я насчитал не меньше пятнадцати китайских наёмников, вооружённых пистолетами немецкого образца. Но что хуже всего…

– Ой, подивытися, щеня обявивси, – хлопнул в ладоши черноусый человек в турецкой феске. – А шо один? Старшого нэма?

Я мрачно оглядел обоих, надеясь, что мой взгляд и моя поза полны исконно британского достоинства и благородства. В конце концов, ни один из этой парочки негодяев не годился мне и в подмётки ни по праву рождения, ни по воспитанию, ни по образованию, ни по роду деятельности. Шпион и бандит с большой дороги!

Кто они против настоящего английского джентльмена русского происхождения? Пыль и прах на мостовой! Вот как-то так я и думал, неспешно пересчитывая револьверные стволы, направленные в мою сторону. На первый взгляд получалось десять-пятнадцать.

Вполне достаточно. При зрелом размышлении я бы даже признал, что чрезмерно. Куда им столько-то…

– Молотой челофек, вы нас фсех очень обяжете, если положите своё оружие на пол, – вежливо предложил немец.

Не думаю, что на тот момент у меня был иной выбор. Тем более что папин казак отнюдь не спешил выскакивать из окна, как чёртик из табакерки. После секундного размышления я неторопливо, без суеты, даже с некоторой показушной ленью положил оба револьвера себе под ноги.

Улыбающийся китаец по одному кивку человека в феске подхватил их и передал своему командиру. Ренегат покосился на оружие, а потом неожиданно ударил китайца по лицу:

– То ж наши пистоли! От бисовы дети, чорты желты, зла на них вже не хватае!

Китаец отлетел в сторону, ударился боком о стол, скривился от боли и захрипел. Остальные никак не отреагировали. Видимо, терпеть побои от начальства для них было не в диковинку. Что ж, это как в армии или на флоте, рукоприкладство почти везде считается в порядке вещей.

– Михаил Николаевич, я несколько изумлён фашим странным стремлением к суициту, – меж тем продолжил фон Браунфельс, прихлёбывая что-то горячительное из небольшой серебряной фляжки. – Фы всё равно умрёте, а у нас вперети ещё часа три то появления первых фсадников императорского конвоя. Кута спешить?

– Коли хлопчику треба на нибо, та я ж сам ёго урою!

– Успокойтесь, дорогой Тарас-эффенди, – без улыбки попросил немец, и по тому, как ренегат, ворча, опустил взгляд, лишний раз стало ясно, кто руководит всей операцией. Ну и заодно как зовут этого негодяя. При случае непременно расскажу Матвею.