– Блин! Бытие определяет сознание!.. Материя первична. А наше сознание – это просто продукт материального мозга, который отражает мир, как может, в силу своих скромных способностей.

Олег Павлович хмыкнул:

– Эпифеномен, вы хотите сказать? Кажимость?.. Но разве тот факт, что сама наука незримо и незаметно даже для самих ученых разделила Познаваемое и Познавателя, вам ни на что не намекает? Наука заявляет, что есть познаваемая природа и познающее ее сознание. А оно, юноша, нематериально! Оно идеально. Его нельзя выделить из мозга, как желчь из печени и налить в пробирку для изучения как раз потому, что оно нематериально – сюрпрайз!.. Я, кстати, привел вам сейчас совершенно классический пример с пробиркой, который наверняка вам на лекциях по философии приводили, но вы смотрели на девочек и длинные ноги, не заморачиваясь кантами и гегелями. Правильно, в принципе! В здоровом теле – здоровый дух!..

– Так. – Я доглотнул последние чайные глоточки из кружки. Хорошо, что от моего кабинетика туалет недалеко! – Все это, конечно, очень интересно. Но где тут бог?

– Щас найдем! Вы согласны с классиками, что есть материальное и идеальное?.. Вся методология науки, познающей материальную природу, состоит в том, чтобы максимально исключить из этого процесса субъективность. А что такое субъективность? Это субъектность! То есть сознание. А как его исключить, если только оно и познает?

Я со стуком поставил кружку на столешницу так, чтобы она не загораживала мне этого замечательного философа и доморощенного психолога неизвестной профессии. Надо, кстати, будет потом спросить, а то его специальность так и осталась за кадром…

– Значит, я все-таки никак не могу ухватить нить ваших рассуждений. Но чувствую, что они очень интересные, Олег Палыч. Еще раз вот последние умозаключения проговорите, пожалуйста! Повторение – мать учения!

– Какие именно?

Я встал с кресла, крутнул его и снова сел. Хотелось двигаться, разогнать кровь, чтобы и до головы дошло, прилило и помогло.

– Ну, вот про науку, субъекты, идеальное, их разделенность. Чувствую, там что-то важное есть, прямо мурашки по спине холодные побежали. Но никак тоненький кончик не ухвачу! Уж больно тонок!

– Тут без поллитры не разберешься, – пошутил Олег Павлович. – Значит, смотрите. Раз у вас техническое образование, должны понять. В науке что важно – чтобы была объективность исследования. Чтобы любой опыт мог кто угодно и где угодно провести с тем же результатом, независимо от образа мыслей, привычек, характера, культурного бэкграунда, веры в бога. Для того же самого берется статистика, то есть многочисленные замеры, вычисляется среднее, вычисляется ошибка измерения. Стараются изо всех сил, чтобы на изучаемый объект не повлиял изучающий субъект с его склонностью ошибаться, чтобы не было помех такого рода. То есть объективность – это изгнание субъекта. Изгнание сознания! Но как можно из опыта изгнать сознание, которое, собственно, опыт и проводит? Которое изучает реальность?.. Противоречие!.. Считается, что как бы есть «объективное знание» или «истина», которую стремится постичь наука. Хотя, конечно, «объективное знание» – это оксюморон. Поскольку объективность относится к объектам, к предметам, которые думать не умеют. А знание – к тому, что может знать, понимать и думать, то есть к субъектам. Улавливаете?

– Пока да. – Я и вправду, кажется, ухватил кончик. Тонкий-тонкий…

– Прекрасно! Итак, у нас как бы есть природа, как объект изучения, и есть отдельно стоящий наблюдатель, обладающий сознанием. Он как бы вне природы, над природой, понимаете? Хотя он часть природы, конечно, ведь наш мозг материален, но наше сознание-то – нет! То есть мы сами для нашего сознания – объект изучения. Наше тело – объект, оно не очень поддается контролю сознания. Послать свое тело в магазин за водкой мы можем, здесь мы телом управляем. – Олег Павлович махнул рукой в сторону холодильника. – А вот убрать у себя раковую опухоль уже не можем, тут мы телом не управляем. Тело – это граница миров – физического, то есть материального, и идеального… Так вот, это самое сознание, которое «не принадлежит» миру, а его изучает, как раз и составляет то, что немир. Есть мир и немир. А вы говорите, что существует только материальный мир и ничего больше! Вы по-прежнему с этим согласны? По-прежнему думаете, что есть только материальный мир?

– Ну, как бы все-таки да. Ведь сознание – это же… Во-первых, производное мира. А во-вторых, ну, его же как бы не существует в реальности, раз оно идеально, эфемерно.

Олег Павлович засмеялся, опустил кота с коленей на пол, взял кружку уже остывшего чая – в точности такую же, как мою, но до рта от смеха так и не донес:

– Как это не существует! Как это не существует! Да это, по сути, единственное, что для вас и для меня существует! Вы можете сомневаться в чем угодно! Даже в том, что существует весь этот мир, вселенная – ну, а вдруг это вам только кажется!.. Но вы не можете сомневаться в том, что вам что-то кажется. Что вы есть!.. Как вам все-таки мозги загадили реальностью физического мира! Вы даже не сомневаетесь в том, чего не можете подтвердить, и сомневаетесь в том, что в подтверждениях вообще не нуждается и ежесекундно себя проявляет для вас – вашего сознания!

– Я мыслю, значит, я существую, – вспомнил я и пощелкал пальцами. – Этот еще этот сказал…

– Не тужьтесь. Декарт. Рене Декарт это сказал. И это самая точная фраза из сочиненных когда-либо человечеством. Раз вы думаете, вы точно существуете! Что вообще значит «существовать»?

Я пожал плечами. Голова уже слегка гудела. Но гудела приятно, познавательно как-то. Сыто.

– Существует – значит, проявляет себя, молодой человек! Ваше сознание проявляет себя самым непосредственным образом. Плутон вы не видите. Юпитер вы не видите. Электрон вы увидеть вообще не можете. Да что там электрон! Трамваи на улице вы не видите – а вдруг их уже не существует – в результате какой-то аварии или катастрофы! Но сознание с вами в любой момент, пока вы есть! Это единственное, в чем вы не можете сомневаться. А когда вас не станет, то и сомневаться будет уже некому – ни в каком существовании, в том числе в существовании мира. И подтвердить его существование будет некому. Не будет наблюдателя!

– Но мир-то останется! – упрямо сказал я и в этот момент почувствовал себя тупым школьником, которому не дается трудная задачка. – Мир не нуждается в подтверждениях.

– Блин! – по-молодежному воскликнул Олег Павлович. И даже повторил это звонкое слово. – Блин!.. А трамваи есть? Вот сейчас в городе ездят трамваи?

– Да. От того, что я их не