к ленинскому гуманизму, советская культура переосмыслила эстетику человеческого тела и начала подчеркивать его индивидуальные, интимные черты[393]. На фоне оттепельной децентрализации общественной жизни советские любители спорта и открыли для себя культуризм. В 1955 году Бен Вейдер, сооснователь Международной федерации бодибилдинга и фитнеса и одна из ключевых фигур в истории культуризма, посетил СССР, где пытался пропагандировать культуризм, но советское руководство, как ему показалось, не проявило особого интереса[394]. Несмотря на неудачу, заявления западных приверженцев культуризма о способности «железа» формировать эстетически безупречное человеческое тело не ускользнули от внимания отдельных чиновников, ответственных за развитие советского спорта. С 1962 года некоторые из них, сотрудники Центрального научно-исследовательского института физической культуры в Москве, начали публиковать статьи и пособия, посвященные развитию мускулатуры ради того, чтобы приблизиться к эталону человеческого тела[395]. К концу 1960‐х годов вышли первые пособия об «атлетизме» и «атлетической гимнастике», как советские теоретики спорта называли культуризм. Одно из них – «Атлетизм» Георгия Тэнно и Юрия Сорокина – фактически стала классическим руководством советских культуристов[396]. Рупором советского культуризма стал журнал «Спортивная жизнь России», в котором Тэнно вел постоянную рубрику об «атлетизме» с 1962 года. Несмотря на официальную критику, которой периодически подвергался журнал, он продолжал публиковать рекомендации и упражнения, направленные на совершенствование тела с помощью «железа», в течение последних тридцати лет существования Советского Союза[397].

В каком-то смысле советский культуризм был продуктом международного взаимодействия в эпоху холодной войны, когда с середины 1950‐х годов железный занавес из рубежа все больше превращался в зону активного контакта. Тэнно, в 1960‐е годы наиболее заметный советский пропагандист культуризма, во время Второй мировой войны служил военным переводчиком с английского языка, сопровождая конвои союзников, направлявшиеся по ленд-лизу в северную Россию. В 1948 году связи с иностранцами послужили причиной ареста Тэнно и суда над ним: его обвинили в шпионаже и приговорили к заключению (в лагере сокамерником Тэнно оказался Александр Солженицын, уделивший ему в «Архипелаге ГУЛАГе» две главы)[398]. В 1956 году, когда Тэнно освободили и реабилитировали, он устроился на работу в Центральный научно-исследовательский институт физической культуры в Москве. Положение Тэнно обеспечило ему доступ к западным журналам о культуризме, на которые институт оформил специальную подписку, – выписывать их частным образом было нельзя. В обязанности Тэнно входил перевод иностранных материалов как для внутреннего пользования сотрудников института, так и для перепечатки в советских изданиях[399]. Влияние западных культуристских журналов на Тэнно и его коллег впоследствии стало одним из главных аргументов советской консервативной спортивной прессы, критиковавшей культуризм в ССС[400] Р. В Советском Союзе о культуризме узнавали также из спортивных журналов, изданных в Чехословакии, Польше и ГДР[401]. Журналы, отпечатанные как в Западной, так и в Восточной Европе, приобретали обычно через знакомых, бывавших за границей, или на черном рынке, а вырезки из них с правилами тренировки и фотографиями профессиональных культуристов украшали большинство советских спортзалов, где такие тренировки происходили. На многих советских фотографиях, где изображены спортзалы для занятий культуризмом и тяжелой атлетикой, на заднем плане видны такие вырезки (см. ил. 5.3 на с. 252).

Некоторые советские граждане проявляли интерес к культуризму (по словам Тэнно, после первых публикаций в советской прессе он получил тысячи писем), его популяризации способствовали Центральный научно-исследовательский институт физической культуры и ряд авторитетных популярных спортивных и политических изданий с солидными тиражами, в особенности «Техника – молодежи», аналог «Популярной механики»[402]. Вместе с тем в официальном советском спорте, особенно среди наиболее высокопоставленных его представителей, отношение к культуризму было весьма неоднозначным[403]. Нападки на культуризм начались одновременно с его появлением в СССР, а первая мощная волна критики обрушилась на советских молодых людей, увлеченно «качавшихся» в спортзалах, в 1966 году. Потоку критики предшествовал ряд статей в газете «Советский спорт» и педагогическом журнале «Теория и практика физкультуры», где культуризм осуждался как буржуазное по своей идеологической природе, несоветское явление[404].

Чтобы смягчить критику, приверженцы бодибилдинга перестали использовать заимствованный из французского языка термин «культуризм» и замаскировали свои клубы под группы и студии «атлетизма» и «атлетической гимнастики». Таким образом они выдвинули на первый план генетическое родство культуризма с дореволюционной российской и раннесоветской традицией физической культуры[405]. Такая тактика плодов не принесла: руководство Тэнно и Сорокина по культуризму, изданное в 1968 году, было озаглавлено «Атлетизм», но все равно подверглось критике в «Советском спорте»[406]. В 1970‐е годы кампания против культуризма усилилась. 24 января 1973 года Комитет по физической культуре и спорту СССР принял постановление, обязавшее спортивные организации распустить группы по женскому футболу, карате и йоге и реорганизовать занятия групп по культуризму, устранив «идеологически чуждые» элементы, заимствованные из западного бодибилдинга, и сделав его достойным представителем советского спорта:

«В последнее время получили распространение виды физических упражнений и занятий, ничего общего не имеющие с советской системой физического воспитания, несущие опасность распространения чуждых советскому обществу идей в области физической культуры и спорта, содержащих вредную социальную направленность ‹…› В большинстве случаев в так называемых группах атлетической гимнастики насаждается и проповедуется [западный] культуризм. Тренировки включают лишь упражнения с отягощениями, направленные на безмерное увеличение мускулатуры, предусматривающие разучивание позирования ‹…›. Самолюбование, крайний эгоизм, щеголяние так называемой культурой тела – все это находится в противоречии с гуманностью и прикладностью советской системы физической культуры и спорта, воспитывающей коллективизм, трудовую и политическую активность, способствующей гармоничному развитию организма»[407].

В 1977 году после статьи спортивного журналиста Дмитрия Иванова, чемпиона мира 1954 года по тяжелой атлетике и одного из самых яростных противников культуризма, Комитет по физической культуре и спорту СССР развернул еще одну масштабную кампанию против культуризма, приняв постановление «О серьезных недостатках в работе групп атлетической гимнастики»[408]. В постановлении порицались извращенные идеи «развития силы», культ красоты тела и всевозможные нелегальные группы, где тренировки, как было сказано, сводятся к безграмотному, бездумному наращиванию мышечной массы[409].

Димитриос Лиокафтос, занимающийся историей западного бодибилдинга, отмечает, что с 1940‐х и вплоть до 1970‐х годов идеал мужского тела на Западе из «целостной модели», в рамках которой развитые мускулы рассматривались лишь как продолжение более важных мужских качеств, в первую очередь крепости и силы, трансформировался в новое представление о нормативной маскулинности, где акцент был сделан на внешности. Таким образом, бодибилдинг способствовал эволюции понятия мужественности, которая представала уже как набор не врожденных качеств, а приобретенных характеристик, среди которых одной из наиболее важных была рельефная мускулатура[410]. Этот новый взгляд на мужское тело критиковали и на Западе. Лиокафтос цитирует статью, напечатанную в журнале Strength and Health («Сила и здоровье») в 1955 году, причем приведенные в ней доводы против