Кроу изложил только факты — каким образом убийство Тома Болтона связано с кражей драгоценностей в Сити, — оставив при себе все те подозрения, что уже собирались в темную тучу. Вскоре после этого мужчины воссоединились с дамами, и тут Лотти, ухитрившаяся за весь вечер ничего не перепутать и не разбить, объявила о прибытии мистера Таннера с сообщением для мистера Кроу.

Детектив, извинившись, покинул компанию, все еще рассчитывая на весточку от Холмса. Но Таннер, работавший в этот день сверхурочно, сообщил лишь о том, что человек, найденный застреленным в Эдмонтоне, опознан.

— Паг Парсонс, — сказал он таким тоном, словно речь шла о знаменитости, чье имя не сходило со страниц газет. — Мы его задерживали несколько раз. В свое время был известен под прозвищем «Хеймаркетский Гектор» — работал сутенером у миссис Сэл Ходжес.

— А значит, — обрадовался Кроу, — имел связи с нашим другом Мориарти.

— Похоже, что так, сэр. Есть и кое-что еще. Насколько известно, эта самая Сэл Ходжес снова занялась прежним бизнесом, причем, весьма активно. Открыла два новых заведения, по крайней мере, ее там часто видят.

— Получается, что американские деньги уже работают в Лондоне.

— И еще одна интересная деталь, сэр. Нож, которым был убит старик Болтон.

— Да?

— Китайский, сэр. У нас такие не делают, но в Сан-Франциско, говорят, их достать нетрудно.

— Эмбер, Ли Чоу и Спир, — пробормотал задумчиво Кроу. Похоже, за всем случившимся начинала проступать некая конструкция. — Держу пари, в Эдмонтоне жил тот немец, Шлайфштайн. Логично. Все складывается. Если после сандринхемского дела сообщники отвернулись от Мориарти, он вполне может сейчас вести компанию мщения. Если предположить, что в сегодняшних событиях каким-то образом замешан Шлайфштайн — доказательств пока нет, — то нам стоит ожидать развития интриги теперь уже с участием остальных… как их там?.. Санционаре, Гризомбр и Зегорбе. Хотел бы я знать, кто следующий.

— Если Мориарти взялся мстить, сэр, то можно добавить и еще одно имя. — Таннер с усилием сглотнул, но продолжить не решился.

— Чье? — резко спросил инспектор.

— Ваше, сэр. Вы тоже можете быть в его списке.

В то время как Кроу и Таннер вели этот разговор, Джеймс Мориарти листал страницы своего дневника.

Обложенный подушками, он сидел в постели с книжечкой в кожаном переплете на коленях. У трюмо заканчивала вечерний туалет Сэл Ходжес.

Дойдя до конца книжечки, до тех ее зашифрованных разделов, которые содержали планы мести в отношении шести его врагов, Мориарти взял авторучку и провел диагональную черту на страничках, посвященных Вильгельму Шлайфштайну.

Он закрыл дневник, поднял голову и криво усмехнулся. Сэл Ходжес уже перешла к корсету.

— Послушай, — окликнул ее Профессор. — Через несколько недель я собираюсь ненадолго в Париж. Ты не очень расстроишься, если я приглашу тебя с собой?

Лондон и Париж:

суббота, 28 ноября 1896 — понедельник, 8 марта 1897

Последняя суббота ноября — тяжелый день для владельцев магазинов на Оксфорд-стрит и прилегающих к ней улиц. В этот день им не только приходилось радовать своих покупателей, но и думать об обеспеченности товарами на следующие несколько недель. Так случалось всегда по мере приближения Рождества. «С каждым годом суета начинается все раньше», — говорили они друг другу. Говорили, не жалуясь, но с почтением к большому христианскому празднику. Некоторые делали при этом постные лица и, качая головой, отмечали, что праздник все больше и больше становится поводом для обжорства, пьянства и прочих сумасбродств и излишеств.

Вот и на Орчард-стрит аптекарь Чарльз Бигнол проверял запасы тех приятных мелочей, которые пользуются особенным спросом в предрождественские недели.

Он просматривал заказы — «Противожелчные пилюли Блейда», «Сироп Блю энд Блэк», «Пилюли для печени», «Каскара Саграда», — когда в аптеку за небольшой покупкой, бутылочкой «Говяжьего сока Уайета», вошла некая леди.

Женщина она была привлекательная, к тому же постоянная покупательница, а потому только после ее ухода аптекарь заметил другого клиента, китайца, весьма прилично одетого и похожего скорее на бизнесмена, чем на тех головорезов, которых можно встретить в Вест-Энде.

— У меня мало времени, — сухо оповестил его Бигнол.

— Плидется найти, мистел Биг-Ноль. — Глаза у китайца были холодные и жесткие и походили на стеклышки. — Вы есё снабзаете дзентльмена с Бейкел-стлит?

— Вам прекрасно это известно. Да, снабжаю. И его, и других, кого вы направляете.

— Холосо, мистел Биг-Ноль. Вам за это заплатят. Мы осень вами довольны. Платите вовлемя и делайте деньги на длугих опеласиях.

— Ко мне сейчас придут. Пожалуйста, говорите, что вам нужно.

— Только пледупледить. Стобы вы были готовы.

— Да?

— Одназды. — Китаец помолчал, подбирая слова. — Одназды. Мозет быть, сколо, мозет быть, селез несколько недель или месясев. Мы дадим вам инстлуксии.

— Да?

— Вы долзны плеклатить снабзение насего обсего длуга с Бейкел-стлит.

Под левым глазом у Бигнола задергалась жилка.

— Но это же его лекарство. Он может серьезно заболеть, если…

— Если не будет лекалства, он наснет нелвнисать. Злиться. Потеть. Деплессия. И тогда он согласится сделать то, о сем мы его поплосим в обмен на лекалство.

Бигнол нахмурился.

— Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль. Вам холосо заплатят. Делайте, как сказут, а инасе… инасе… — Пользуясь в качестве выразительного средства одной лишь мимикой, китаец убедительно продемонстрировал, что ждет аптекаря в случае отказа. Окончательное решение всех земных проблем выглядело в его представлении очень неприятной процедурой. — Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль, — повторил он. — Такое делалось и ланьсе. Он осень, осень умный дзентльмен, но у каздого селовека есть сена. Его сена — белый полосок. Так сто, когда полусите инстлуксии, делайте, как вам сказали.

Бигнол согласно кивнул, и в этом жесте, неохотном, но неизбежном, приняло участие все его тело.

Мориарти сделал еще один ход в смертельной игре.

Из Бермондси на Альберт-сквер Эмбера привезли ночью. Той же ночью туда доставили Боба Шишку, пострадавшая рука которого еще висела на повязке.

Оба задержались там на тридцать шесть часов, проведя большую часть времени в кабинете Мориарти, после чего отбыли на континент, к озеру Анси. Отсылая Эммера и Боба, Профессор одним камнем убивал двух птиц: избавлялся от людей, присутствие которых в Лондоне было сейчас нежелательным, и использовал их в игре с далеко идущими целями. С этого времени Ирэн Адлер будет под постоянным наблюдением, каждый ее шаг будет записываться, а результаты наблюдения будут каждые три-четыре дня отправляться Мориарти.