Не скажу, что мы с Хурраком стали друзьями – сначала я хотел его убить. Тем более что он попал в плен, был ранен, и мы всерьез собирались его добить. Стоял лишь вопрос, кто это сделает и какой смерти предать пленника. Я предложил ему выбор – смерть в битве, как и подобает воину, в обмен на некоторые сведения или позорная смерть от голода и жажды. Твой отец согласился на бой. Тогда я спросил о Договоре – в сочинениях Безумного Лорда он упоминался очень часто, я сам в бытность учеником читал учебники и знал о нем, но в летописях и в записках родственника было много разночтений, а я хотел знать правду. Надо ли говорить, что ответ твоего отца слово в слово совпал с тем, что писал Безумец?

После этого мне оставалось лишь предложить Хурраку поединок. И впервые в жизни я «проиграл бой», а «злобное чудище обманом вырвалось на свободу». Это не было подстроено – так вышло, что я, находясь под впечатлением от услышанного, задумался и пропустил удар. Меня же потом еще и жалели.

А во время последнего Года Дракона – я тогда уже был гроссмейстером – в плен сдался еще один дракон. Это не описка, он действительно рискнул жизнью и сдался в надежде попасть в руки одного-единственного человека, человека, который один на один выходит на бой с драконами. К сожалению, он ошибся – к тому времени сэр Лаймож стал одним из лучших поединщиков Ордена. Король неоднократно говорил, что желает именно его видеть моим преемником, хотя лично у меня был на примете другой кандидат. Я опоздал совсем немного. Лаймож нанес посланнику смертельную рану. Он лишь успел назвать твое имя.

Я знал, что ты должен прийти. Я сам вписал твое имя в список, вычеркнув первого попавшегося кандидата от людей, чтобы ты, дракон, мог занять его место. Ни я, ни те, кто посылал тебя, до последнего не должны были открывать тайну. Я должен был присматривать за тобой скрытно, дабы не мешать исполнению Договора. Но моя болезнь вносит свои коррективы. Я не знаю, доживу ли до того момента, когда ты прибудешь в Орден. На тот случай, если меня не станет раньше, я оставляю это письмо. Ты не один. Надеюсь, что тебе повезет больше, чем остальным, тем, кто приходил до тебя.

Отинур Витаут Май, бывший герцог Рейский, действительный восемнадцатый гроссмейстер Ордена Драконоборцев. Писано в первый день ружевита месяца девятого года цикла».

– Через десять дней его не стало, – негромко произнес брат Альба.

Юноша медленно повернул голову. Старый секретарь все стоял у окна, но смотрел в его сторону.

– Вы… знаете?

Брат Альба кивнул.

– Я состоял при сэре Отинуре более тридцати лет, – спокойно сказал он. – У него было немного тайн от меня. Он советовался со мной, доверял мне деликатные поручения. Я не знаю только одного – как гроссмейстер собирался открыться тебе. Пришлось долго ждать.

– И вы меня не выдадите?

Ответом был тихий смешок:

– Если я не сделал этого сразу, какой смысл в сегодняшнем признании?

– Но меня учат драконоборцы! Они открывают мне тайны своей… профессии!

– Иногда полезно знать своего врага изнутри.

– Это вы считаете нас врагами! И никто, кроме Безумного Лорда, не пытался взглянуть на нас по-другому! Почему никто не пытался изнутри узнать нас?

В ответ на это гневное заявление брат Альба рассмеялся:

– Ты сам-то понял, что сказал? Узнать дракона изнутри…

Несмотря на возмущение, юноша не смог сдержать улыбки.

– Все равно, – помолчав, произнес он. – Люди должны посмотреть на мой народ другими глазами. История взаимоотношения наших рас слишком долгая и сложная… Но взирают на нее достаточно однобоко.

– Вы тоже о нас не слишком лестного мнения!

Юноша встал. Лист бумаги дрожал в его руке:

– Почему вы помогаете мне? Я же…

– Мне неважно, кто ты. Я выполняю приказ своего начальника и друга. Когда настанет день, я его заменю и исполню свой долг… Давай-ка тут все заканчивать! Разожги огонь и сожги все лишние бумаги. И это письмо – тоже.

Два часа спустя, ничего не видя перед собой от волнения, Авидар вышел на двор. Яркое зимнее солнце ударило по глазам, ослепило светом и бликами. В ушах, заглушая грохот крови, все еще стояли слова брата Альбы: «Когда настанет день, я его заменю и исполню свой долг». Когда настанет день… Настанет день…

Далекий окрик долетел до слуха. Юноша вздрогнул, сделал неверный шаг. Потом махнул рукой и побежал.

Из окна за ним наблюдала пара внимательных глаз. Человек видел, как он сломя голову бросился к воротам. Ничего! Пусть побудет один.

Ночь

Два всадника не стали тратить время, заезжая в города. Да, там они могли рассчитывать на теплую постель, сытный ужин и нормальный отдых. Но, получая все это, теряли драгоценное время, а его с каждым мигом оставалось все меньше и меньше. Во всяком случае, для одного из них.

Элдон чувствовал, что умирает. Его пожирала изнутри самая страшная болезнь всех времен и народов – старость. Сейчас тридцатилетний рыцарь выглядел уже на пятьдесят лет и продолжал стареть. В волосах серебрилась седина, усы и борода, отпущенная в дороге, совсем побелели, под глазами начали набухать мешки, а кожу прорезали морщины. Учитывая, с какой скоростью убивает его заклятие обещанной смерти, он догадывался, что превратится в дряхлого старика через несколько месяцев. Не так уж мало, когда надо успеть добраться до Школы и доложить гроссмейстеру, что его задание выполнено. После этого можно будет спокойно умереть, ибо заклятие не имеет обратного хода. Огорчало только одно: он все-таки проговорился! Вон Иер Безухий сколько лет живет с таким грузом, и ничего. Может, ему помогает эльфийская кровь в жилах? Хотя, с другой стороны, именно эльфы и создали это заклятие. Но уже давно их цивилизация исчезла с лица земли. Вымерли они, как древние ящеры, предки драконов, или ушли в иное измерение, теперь уж не узнаешь, следов нет. А жаль, ведь именно они должны были знать противоядие.

Но что толку переливать из пустого в порожнее? Он должен во что бы то ни стало добраться до Школы и до конца исполнить свой долг. Вот и спешили два всадника по бездорожью, ночуя в сугробах и изредка в одиноких избах, не рискуя заезжать в города. Ибо любые городские ворота обязательно запирают на ночь, и лишь тайные гонцы королевской егерской службы имеют право пройти сквозь них в неурочное время. Правда, и для драконоборцев тоже имеется специальное разрешение, но для этого нужно, чтобы король объявил о начале Года Дракона, и никак иначе. Если бы путники рискнули заночевать в городе, утром им пришлось бы потерять около часа, чтобы выбраться за его стены. Элдон не мог себе такого позволить.

Но долгий путь подходил к концу. Столица оставалась с правой стороны – до нее было около двух миль напрямик. Еще столько же, и они окажутся недалеко от Школы, которая стояла за городскими стенами. То есть цель была столь близка, что рыцарь принял решение вовсе не останавливаться на ночлег. Пусть ночь-полночь, но гроссмейстер должен как можно скорее получить ценные сведения. Тем более что завтра – День Создателя. В городе много приезжих, постоялые дворы переполнены, а в честь праздника ворота могут открыть на полчаса-час позже. В результате гонцы потеряют драгоценное время.