Отец Целестин зря не питал надежд на своего конька — шёл он так же, как и остальные, не выказывая ни малейшего признака усталости. Со скуки монах начал было разговор с Торином, но тот выглядел угрюмо и весь погрузился в какие-то свои мысли, так что беседы не вышло. Видгнир тоже ехал молча, и отец Целестин перевёл взгляд на Гунтера. Германец сидел на лошади оригинально — полубоком, одну ногу поставив на седло. Вид какой-то отсутствующий, шлем стальной на голове, поверх кольчуги безрукавка из медвежьей шкуры. Напевает себе под нос что-то донельзя воинственное. Варвар, одно слово…

— А ну-ка стойте! — неожиданно громко сказал Видгнир и резко натянул поводья. Отец Целестин обернулся и тотчас же перекрестился: Видгнир опять был окружён чуть заметным золотым светом. Сила ожила.

— Что такое? — Торин развернул коня и подъехал к нему. — Что?

— Там… — Видгнир поднял руку и указал куда-то вперёд. — Я чувствую, там что-то есть. То, что родственно айфар, но гораздо сильнее их.

— Оно плохое? — дрожащим голосом спросил перепуганный монах.

— Нет, нет! Вы что, не видите ничего? Давайте за мной!

И точно, впереди, у камня, по своим размерам больше напоминавшего скалу, едва светился бледный огонек. Видгнир, не слушая возражений и остерегающего возгласа Торина, пустил коня в галоп, и остальным пришлось волей-неволей скакать за ним.

С подветренной стороны огромного валуна горел небольшой костерок. Рядом с огнём сидел человек, закутанный в серый плащ и в надвинутой на глаза шляпе. У его ног лежали два громадных серых зверя, очень смахивающие на волков-переростков.

Видгнир, спрыгнув с коня, подошёл к неизвестному и напряжённо замер. Волчищи вскочили, заворчав, но тут раздался глубокий, сильный голос:

— Не трогайте его. Фреки, Гери, а ну-ка тихо! Это наш гость. — Человек поднялся и шагнул к Видгниру, сняв свою шляпу.

— Кто ты? — Видгнир во все глаза смотрел на возвышавшуюся над ним фигуру. — Кто ты, почтенный?

— Я? — Незнакомец выпрямился во весь свой немалый рост, оглядел Видгнира и стоявших у него за спиной Торина и остальных. — Я Один, сын Бора, князь Асов.

Пламя костра вдруг затрещало и взвилось вверх белым столбом, извергая в небо сотни слепящих искр.

Видгнир опустился на колени и склонил голову, и его примеру последовали Торин и Гудмунд. Гунтер стоял открыв рот, а отец Целестин осенил себя крестным знамением.

— Я Один, князь Асов, — повторил стоявший перед ними бог. — И я хочу говорить с вами.

Отец Целестин трясся от возбуждения. Да, это удивительно, невероятно, немыслимо, но сейчас он находится в компании самого настоящего, живого языческого божества! Один действительно был таким, каким его описывали саги: очень высокий седой старик с длинной бородой. Лицо серьёзное, морщинистое, левый глаз пронзительно-синий, с искоркой не то смеха, не то удивления; на месте же правого — безобразный красный провал, словно язва на лице. Под мышастым плащом такая же тёмно-серая одежда, сапоги мягкие, на голенях полосками рыжеватой кожи крест-накрест перевязанные. Правая рука украшена кольцом золотым работы изумительной… Словом, представительно выглядит, как богу и полагается.

— Ни к чему тут на коленях стоять, земля-то холодная, — несколько смущённо проговорил Один и, взяв Видгнира за плечи, поставил его на ноги. — Поднимайтесь да к огню лучше подсаживайтесь, чай, не первый час в пути, отдохнуть следует. У меня тут хлеб с рыбой есть.

Торин, двигаясь словно в полусне, не в состоянии ни слова вымолвить, присел на один из камней, словно специально расставленных вокруг костра, продолжая пожирать глазами старика, который тем временем повернулся к отцу Целестину:

— Ну здравствуй, служитель Единого! Не потревожил ли я тогда твой сон своим появлением? Иди же к огню…

Один протянул руку, но монах отскочил как ошпаренный и, воздев два перста, дико заорал:

— Изыде, сатана!! Сгинь, рассыпься!

— Я князь Асов, а не Князь Тьмы, — Один усмехнулся, — и не желаю никому из вас зла, а тебе и подавно. Хватит тут комедию разыгрывать, добавил он уже построже, — здесь тебе не Рим и заседание святой конгрегации. Привыкать надо, если в дела богов полез. И хватит из себя мракобеса корчить, тоже мне, святой Целестин, в землях норманнских просиявший!..

У монаха от хамства такого челюсть отвисла, а Один, не обращая больше на него внимания, отпихнул одного из своих волчар, улёгшегося рядом с плоским коричневым булыжником, и, усевшись на него, вынул из невесть откуда взявшегося мешка пару лососей, насадил их на палочки и сунул в огонь.

— Хорошая рыба. Вчера к Эгиру, морскому великану, заглянул — он тут недалеко живёт, — так Эгир гостинцев насовал. Эх, а знали бы вы, какое он пиво варит!

Один болтал и болтал беспрерывно, пока вначале Видгнир, а за ним и все прочие не стали расслабляться, — бог говорил как самый обычный человек, порой вставляя в свои рассказы крепкие словечки. Отец Целестин украдкой пару раз перекрестил Одина, но тот явно не желал рассыпаться, и у него не появлялись рога, хвост и пятачок вместо носа. Пока жарилась рыба, Один рассказал кучу смешных историй о своих родственниках — Асах, про пакостных великанов, двергов и прочих созданиях, коих отец Целестин привык считать плодом пьяной фантазии норманнов. В любом случае первым смущение преодолел Гунтер, заметивший в мешке Одина огромную деревянную флягу и недвусмысленно заявивший о своём желании выпить. Один улыбнулся и, вытащив сосуд, выдернул пробку:

— Держи. Только не увлекаться.

По лицу Гунтера расплылось блаженное выражение — такого мёда он ещё доселе не пробовал. Немудрено — Один заметил, что варила его не кто-нибудь, a сама богиня Фрейя.

Бутыль с божественным напитком мигом пошла по кругу, и это стало последним средством, развязавшим языки. Теперь Один не виделся великим и грозным богом, казалось, все знают его не первый день.

Отец Целестин заметил, что огонь костра появляется просто ниоткуда — не было ни дров, ни торфа, ни угля. Пламя извергалось из самой земли, едва слышно шипя.

Костёр не выглядел большим, однако тепла хватало. Такого же тепла, что некогда монах ощущал на поляне недалеко от Вадхейма, у камня, именуемого Зубом Фафнира.

Монах знал, что животные всегда чуют зло и стараются убежать, но все шесть лошадок мирно стояли рядом, изредка пофыркивая и протягивая морды к огню. На двух громадных и зубастых волков, возлежавших возле своего хозяина, они даже не смотрели. Да и сам Владыка Асгарда вовсе не казался страшным или опасным и, похоже, молнии метать и делать прочие приличествующие богу вещи пока не собирался.

— …Вот тогда Тор как запустит в эту ведьму своим молотом! Она, правда, старуха была прыткая, но от Винг-Тора нашего ещё никто не уходил. Великаны потом неделю её мозги со стен отмывали. — Один продолжал травить свои полные оптимизма байки, переворачивая подрумянившихся рыбин то одним, то другим боком к огню. — Готово, похоже. Ну, попробуйте только сказать, что я плохо готовлю!