— С ней все в порядке? — спросил я.

— Да. Все нормально. Просто месячные.

— Могу я сам покормить ее?

Марк с удивлением посмотрел на меня. Видимо, не часто я предлагал что-то подобное.

— Конечно. У тебя есть время?

Я припомнил, что больше всего раздражало меня в будущем, кроме того, что я боялся, что никогда не вернусь в свое собственное время. В будущем ты никогда не знаешь, что, собственно, должен делать в данную минуту. Я пожал плечами.

— Ты куда сейчас идешь?

Я опять пожал плечами.

— В колледж? К Руфу?

Он по-прежнему зовет его Руфом. Это имя как прилипло к нему.

— Как обычно, — сказал я.

— Тогда у тебя нет времени, — заметил Марк.

— А потом я ее увижу? — спросил я.

— Она будет дома, — ответил Марк. — Она тут живет.

— И я тоже, — ответил я.

Это как раз было под вопросом, но он того не знал.

— Ты проснулся настоящим умницей, — заметил Марк. — Если уже знаешь, где ты живешь, ничто тебя не задерживает больше.

Я улыбнулся, чтобы показать, что понимаю: он шутит. Мало что я, кроме этого, понимал в моей теперешней жизни.

Мама вошла в кухню в халате. Она выглядела заспанной и несколько старше, чем раньше, и толще. Понимаю, что это звучит грубо, но это правда. Она подошла и поцеловала ребенка в лобик. Девочка никак не отреагировала.

— Все в порядке?

— Да, — сказал Марк. — Сэм как раз предложил покормить ее.

— Господи! — воскликнула мама. — Ты не заболел ли?

Я полез в карман. Там была какая-то записка.

— Думаю. Все в порядке.

— Я шучу.

— А-ааа.

— Ты встал не с той ноги?

— Марк вот говорит, что я проснулся умницей.

— Я тоже пошутил, — хихикнул Марк.

Ненавижу такие ситуации. Мне казалось, что если ТХ собирается забросить меня в будущее, он должен сперва рассказать мне, что к чему. Например, как я поступил в колледж и как зовут мою сестру. Базовые вещи. Если вы сидите в комнате с сестрой и даже не знаете, как ее зовут, вы чувствуете себя глупо, даже если она — маленький ребенок.

— Твой мобильник, — сказала мама.

Я прислушался и расслышал только коровье мычание.

— Это просто корова, — отреагировал я.

— Это было смешно в первый раз, — строго сказала мама.

Я послушал опять. Это в самом деле звучало как мычание. Или, наоборот, корова мычит «му... му...» как телефон. Это не корова, потому что настоящей корове нечего делать в моей комнате. Я догадался, что случилось. Я загрузил в мобильник коровье мычание для смеха в какой-то момент между настоящим и будущим. Не знаю точно, почему на самом деле считал это забавным.

Я нашел мобильник в кармане куртки.

— Алло!

— Это Бя.

— О, привет, Бя.

Я не знал, кто такой Бя, но голосом он напоминал Алисию. Когда ты в будущем, ничего нельзя знать наверняка.

— Бя. Не Бя.

— Бя не Бя?! Что это значит?

— Это Алисия. И я простудилась. Я говорю в нос «это я», а получается «это бя».

— А! Ты говоришь «это я»!

— Да, черт тебя подери! Ты совсем тупым проснулся?

— Да.

Проще было признаться в этом.

— Короче. Я знаю, что тебе надо в колледж, но мне реально нехорошо, мамы с папой нет, а я его собиралась сводить сегодня утром уколоться. Ты можешь вместо меня съездить?

— Уколоться?

— Да! Всякие штуки — прививки, впрыскивания, иммунизация.

Это звучало как набор вещиц для маленького ребенка.

— Неважно. Можешь?

— Я?

— Ты, ты. Его папаша. Больше откладывать нельзя.

— Где это?

— Медицинский центр. Наверх по дороге.

— Ладно.

— Правда? Мы с тобой увидимся ровно на одну минутку. С ним надо погулять. Он вопит часами — голова раскалывается.

Мама закончила кормить ребенка. Младенец улыбался и опять тянул ко мне ручки, но мама сказала ей, чтобы она подождала.

— В каком возрасте ребенку делают прививки? — спросил я.

— Какие прививки?

— Не знаю.

— Но это зависит от того, какие прививки, правда?

— Вот как?

— А ты о Руфе?

— Да.

— Алисия говорила, что хочет сделать ему прививки сейчас. Надо было еще несколько месяцев назад, но она не была уверена.

— А в каком возрасте нормально?

Я пытался выяснить, сколько лет моему сыну и сколько мне самому.

— В пятнадцать месяцев.

— Так, значит.

Следовательно, Руфу больше пятнадцати месяцев. Пятнадцать месяцев — это год и три месяца. Ему должно быть года два или даже больше двух. То есть мне восемнадцать. По дороге к Алисии я собирался купить газету, чтобы посмотреть дату и выяснить, могу ли я легально сходить в пивную.

— Я сегодня поеду с ним делать прививки. Алисия нездорова.

— Хочешь, чтобы мы с Эмили поехали с тобой?

— С Эмили?

— А что, ты предлагаешь оставить ее дома?

— Нет. Просто... Неважно... — смешался я. — Нет. Все в порядке. Я с ним схожу на качели.

Двухлетних детей катают на качелях? Маленькие качели, это для них, да? А куда еще можно водить двухлетних? Понятия не имею.

— Мама, как тебе кажется, Руф хорошо говорит?

— Да он всю Англию переговорит.

— Так я и думал.

— Почему? Кто-то что-то сказал?

— Нет, нет. Но...

Но я не подозревал, это только он может говорить, или вообще двухлетние дети могут так говорить, или что-то еще. А ей признаться в этом я тоже не мог.

— Пока, — сказал я. — Пока, Эмили.

И я поцеловал сестренку. Она заплакала, когда я ушел.

Алисия выглядела ужасно. Она была в халате, глаза ее слезились, нос раскраснелся. Это было ничего, однако у меня сложилось впечатление, что мы больше не вместе, раз я живу дома и все такое, и мне стало грустно. Там, в настоящем, у нас все было замечательно, и я начал увлекаться ею опять, как при первой встрече. Но видеть ее такой... Это облегчило разлуку.

— Я в самом деле простудилась, — сказала она и засмеялась.