— Ты это про меня? — удивилась Полька.

— Да нет, скорее про себя. Я мало что видела, да и то…

— Ой, мам, лучше мы с Женей втроем поедем.

Похоже, тут без меня меня женили. Я понимала, что ещепредстоит объяснение с Женей. И мне было от этого тоскливо.

Едва мы сели в машину, Полина потребовала:

— Ну рассказывай!

— Что?

— Все! Как ты вышла первый раз на сцену, как играла,все! Как тебе хлопали. Цветы дарили?

— Дарили!

— Много?

— По разному.

— Ой, мам, а войну вы видели?

— Нет.

— А девушек с автоматами?

— Сколько угодно. И что меня позабавило, там массасолдатиков с типично рязанскими физиономиями.

— Мам, а…

— Погоди, скажи лучше, как у тебя-то дела?

— Нормально. Двоек нет.

— А дед с Симочкой как?

— Нормально. Я ему не проболталась.

— И на том спасибо.

— Броня, — подал голос Женя, — не надо ееругать. Просто она мне доверилась, а я из ревности доверия не оправдал. И ещераз прошу меня простить.

— Мам, ты прости Женю, ну пожалуйста!

— Так и быть, прощаю.

Это уже сродни неизбежности.

— Мам, а ты в кибуце была?

— Только обедала в ресторанчике от какого-то кибуца наГалилейском море.

— Ой, а что ты там ела?

— Рыбу святого Петра. Только что выловленную.

— Вкусно?

— Ничего особенного.

— Фаршированная рыба была?

— Да нет, просто жареная. Отстань, Полина, у меняголова болит.

Когда я наконец вошла в свою квартиру, мне вдруг сталоспокойно. А вся эта история с гастролями, с любовью к Андрею и со страстямивокруг Венчика, показалась мне чем-то уже далеким. От нее осталась толькоприческа, загар и серебряные браслеты. Мне через два дня на работу, значит,браслеты я сниму и засуну в комод, прическу тоже поменяю, а загар скоро сойдет.Вероятно, то же самое почувствовал Андрей. Он, наверное, еще вспомнит обо мне,когда будет дарить кольцо своей маме. Только и всего.

А Полина оказалась на редкость деликатной. Не требовала сменя подарков, понимая, что Жене я на сей раз ничего не привезла. И он тожепроявлял деликатность. После обеда, когда мы на несколько минут остались вдвоем(или это Полька специально нас оставила?), он нежно обнял меня и спросил:

— Ты правда меня простила? Не отвечай, я пойму поглазам. Кажется, да? Вот и чудесно. Ты же знаешь, как я тебя люблю, правда?Давай я сейчас уйду, а завтра встретимся? Я соскучился жутко. А тебе и вправдуидет эта сумасшедшая прическа.

Он хороший. Любит меня. Надежный. Кажется, действительнодобрый… Но гормон счастья не вырабатывается, нет. Ну ничего, обойдусь. Раньшеже обходилась и ничего, жила, и даже иногда радовалась жизни. Привыкну. Вон каку них с Полькой все здорово…

Он поцеловал меня. Я ответила. Все хорошо, Броня.

Едва за ним закрылась дверь, как Полька завопила:

— Маменция, а подарки где?

Я отдала ей целую сумку.

— Ух ты сколько! Кайф! Мам, а вечером нас ждут у деда!

— Ой нет, я до вечера просто не доживу. Усну.

— Ну мам, Симочка собиралась печь к твоему приездупирог!

— Надеюсь, еще не пекла. Я сейчас позвоню и скажу, чтоне в силах. А еще лучше ты позвони.

— Мам, дед обидится.

— Ладно.

Я позвонила отцу.

— Бронечка, детка, что с тобой случилось? Я такволновался! Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно, папочка. Но приехать не могу. Ночь неспала совершенно. Просто валюсь с ног и еле ворочаю языком. Надеюсь, Сима ещене пекла пирог?

— Кажется, нет. Но я ужасно соскучился.

— Пап, давай до завтра отложим, а то я усну за рулем.

— Нет-нет, не надо садиться за руль. Хорошо, перенесемна завтра. Должен сказать, что я доволен Полиной. Умная, ответственная девочка.И Женя твой мне очень понравился. Видный, а главное — вменяемый. По нашимвременам большая редкость.

— Где ты с ним познакомился?

— Он водил Польку на какой-то молодежный концерт. Однуя ее не пустил бы, а с ним… Мы поговорили немножко. Одобряю, дочка. Неплохойвыбор.

Выбор! Нет никакого выбора, мне его просто не оставили. Нонаверное, это хорошо. Было бы куда хуже остаться в пустоте.

После разговора с отцом я рухнула на диван и заснула сразумертвым сном. Проснулась уже за полночь. Полька спала. Я понимала, что теперьне скоро засну. Встала, поплелась на кухню. Иногда, если мне не спится, яраскладываю на кухне пасьянс. Бывает — просто так, ради процесса, а бывает —загадываю желания. Вот и сейчас я загадала: увижусь ли я когда-нибудь сАндреем? Увидеть-то его не проблема. Куплю билеты в театр или в кино. Наконец,посмотрю телепрограмму — и уж на одном каком-нибудь канале непременно на негонаткнусь. Но увидеться с ним, поговорить и ощутить, как вырабатывается гормон счастья…Интересно, а по телевизору он тоже вырабатывается? Пасьянс не сошелся. Как я ипредполагала… Так, может, и бог с ним, с Андреем? У нас разные жизни, мало ликого к кому тянет? Вот, помню, года три назад у меня сломалась машина и япоехала на работу на троллейбусе. И вдруг встретилась взглядом с мужчиной. Уменя захватило дух. Ему было под пятьдесят, усталое лицо, но какое! Казалось,что он по ошибке попал в переполненный московский троллейбус. Таких лиц там поопределению не бывает. Хотя их вообще, наверное, не бывает. И он тоже не сводилс меня глаз. А в них явственно читалось: «Да, мы с тобой созданы друг длядруга, но мне уже много лет, у меня нет сил на новую жизнь. Прости». Он сошелраньше, чем я. И выходя, еще оглянулся на меня. Я было рванулась за ним, но ончуть улыбнулся, и я поняла — не надо!

Я еще целую неделю ездила в этом троллейбусе, но больше егоне встретила. Долго еще ходила под этим впечатлением и до сих пор помню еголицо. И почему-то мне кажется, что он тоже помнит меня. Может, мы действительнобыли созданы друг для друга? Сейчас мне даже почудилось, что Андрей чем-топохож на него. Мне вдруг захотелось плакать. Я вообще-то не плакса, плачуредко. А тут вдруг разревелась. Это было неудержимо и так сладко… Я пошла ксебе, вцепилась зубами в подушку и плакала-плакала, пока не заснула. А утром япервым делом убрала квартиру, хотя, надо отдать должное Полине, она к моемуприезду навела чистоту. Потом я отправилась в парикмахерскую.

— О! — воскликнула Валентина, мастерица,подарившая мне столь экзотический облик. — Ну как с новым имиджем?