Запихиваю ноутбук под кровать и заворачиваюсь в одеяло. Снимаю блокировку с телефона и нещадно удаляю сообщения и историю звонков от Никиты. Владелец моей… Хрен ему! Я бы никогда не стала с ним спать.

Отголоски ощущений от его прикосновений мягкими вспышками проносятся по телу. Не хочу чувствовать это, но контролировать не выходит.

Ненавижу!

Вытаскиваю сим-карту из телефона Вики и вставляю в родной, потрепанный жизнью мобильник. Становится немного легче. Теперь все так, как и прежде. В контактах больше нет его номера, и скоро самого Никиты не будет в моих мыслях. Все это просто недоразумение, которое наконец-то закончилось.

Слышу тихие всхлипы и поворачиваю голову. Вика лежит лицом к стене и ревет. Плечи дрожат, левая рука, по всей видимости, размазывает сопли по лицу.

– Что случилось, Вик? – устало спрашиваю я, перебираясь на ее постель в коконе из одеяла.

– Ничего…

Если в моем случае «ничего» значит, «не лезь ко мне», то в ее – «пораспрашивай меня еще»:

– Вика… – глажу ее по спине. – Давай выкладывай.

– Мне кажется, Вова охладел ко мне, – вымученно отвечает она.

Переигрывает. Я давно заметила за ней любовь к страданиям. Вика мастер по выдумыванию проблем, но, что хуже всего, она не видит настоящих.

– Серьезно? – пытаюсь скрыть сарказм, но не слишком удачно.

– Я люблю его! – вскакивает Вика. В ее глазах сплетаются гнев и боль. – Люблю. И он меня тоже. Просто…

– Слушай, вы протусили все выходные. Я увидела тебя только сегодня утром. С чего ты взяла, что он к тебе охладел? По-моему, все, как всегда.

– Вот если бы ты была рядом, то могла бы понять, о чем я говорю.

– То есть я еще и виновата? Ты нормальная вообще?

– Со своим Никитой ты же гуляла? Почему не можешь со мной? Чем я хуже?

– Я не гуляла с ним. Точнее… – не могу подобрать слова. – Все не так. Это было случайно. Я из-за тебя поехала в это сраное караоке!

– Потому что я хотела, чтобы ты взбодрилась и стала такой, как раньше. Чтобы вернулась ты настоящая, – она смотрит детским наивным взглядом, будто ожидает, что у меня из глаз тоже побегут слезы, мы обнимемся и поедем бухать в очередной гадюшник.

– Настоящая? – поднимаю брови.

Вика хмурится, призывая новую порцию слез:

– Аня, я же тебя знаю. Ты веселая, классная и любишь движняки. Ты не рассказываешь, почему так замкнулась в себе, но я чувствую… Тебе это нужно. Молодость не повторяется дважды.

Это она в Инстаграме прочитала? О чем она говорит? Знает меня? С каких пор? Нас подругами можно назвать с большой натяжкой. Ну пересекались иногда на гулянках и в школе, потому что учились в одной параллели. В конце лета, перед одиннадцатым классом, Вика сломала ногу. Мы даже не общались в это время. И потом тоже, пока не поступили в один универ и не стали жить в одной комнате.

– Хватит! Если для тебя дружба определяется только совместным шлянием по клубам, то можешь не считать меня подругой.

– Я просто… – Вика закусывает дрожащую нижнюю губу. – Я хочу, чтобы ты была моей подругой.

На самом деле она хочет, чтобы хоть кто-то был. Не обязательно я.

– И я здесь. Если ты не заметила.

– Но ты не делишься со мной ничем, не хочешь тусить, ничего не хочешь. Я никак не могу совместить тебя прежнюю и теперешнюю.

– И не надо. Сейчас я настоящая. Вот такая. Не нравится, не общайся. В твоем окружении полно людей, и все такие классные, – последняя фраза оседает тяжестью в груди.

– Я… – пытается возразить Вика.

– Только не забудь, Вик, что в какой-то момент вся эта веселая куча народу, которая улыбается и признается в вечной любви и дружбе, без колебаний забьет на тебя хер и продолжит веселиться, пока ты будешь подыхать где-нибудь под барной стойкой.

Торопливо возвращаюсь на свою кровать и ложусь лицом к стене.

Да что она знает обо мне? Ей, как и всем остальным, и дела не было, пока я не стала Аней, которую все хотят. Готова руку отдать на отсечение, что если бы Вика в тот день была со мной, то не сделала бы ничего, чтобы помочь. Она бы плясала или целовалась с кем-то, забыв обо всем. Вот так это работает. Так и живем.

Спасателей нет. Не стоит ждать их. Лучше не доводить до ситуаций, из которых тебя необходимо спасать. Жаль, что это понимаешь, только когда уже хапнул дерьма по полной.

К концу учебной недели перестаю узнавать себя. Не хочется ничего. Ни читать, ни учиться. Ни-че-го!

С Викой мы до сих пор общаемся «на отвали». Не могу сказать, что это сильно парит. Плевать. Просто соседки. Никакой ответственности и пустого трепа, жалоб и нытья. Иногда не хватает, конечно, веселых моментов, но не настолько, чтобы все исправлять.

Я хотела быть тенью, но стать тенью тени… Может быть, я скоро исчезну? Заметят ли? Вспомнят ли? Депрессивные мысли, как полоскание мозга в кислоте. Отвратительно. Больно. Бессмысленно.

Знаю, куда мне нужно пойти и что сделать, чтобы стало… Лучше? Нет. Чтобы стало по-другому, чтобы почувствовать себя снова живой, а не полудохлой. Но я не буду этого делать. Не могу.

Пройдет… Все пройдет…

Четыре пары ярко накрашенных глаз смотрят на меня. Жмусь к стене, сохраняя дистанцию.

– Аня-я-я… – канючит Вика, дергая меня за руку. – Пожалуйста. Все идут.

Смотрю на нее с опаской. Чего это она такая милая? Перебесилась?

– Да, Никитина, – подключается Лара. – Я хочу всех девчонок собрать на свой день рождения.

– Ты же сама говорила, что не против хорошей компании. Только мы. Дома. Винишко, кальянчик и свежие сплетни, – перечисляет Вика с умным видом.

Лучше бы на семинарах так отвечала.

– Никитина, я вообще-то староста. Лучше не ругайся со мной. Если ты когда-нибудь захочешь купить сессию, то без меня ничего не получится.

А вот это уже аргумент. Не то, чтобы я собиралась, но впереди ещё три с половиной года. Всякое может случиться.

Обвожу взглядом одногруппниц. Может, это именно то, что нужно? Смена обстановки, девичий треп и красное полусладкое с терпким фруктовым дымом. Дома и только девочки? Звучит довольно безобидно. Встречаюсь глазами с Викой. Она корчит «примирительную моську»: надувает щеки и сжимает губы в куриную жопку.

– Хорошо, – сдаюсь я.

Вхожу в кабинет и вижу за столом Кислого. Даже очки нацепил. Босс-молокосос… Реально похож. Светлый чуб, круглая рожа и большие глаза.

– Быстро ты освоился, – хлопаю дверью за спиной.

– Клим! – Макс поднимает голову и улыбается мне, словно действительно рад видеть. – Привет. Ну так… Тебя четыре дня не было. Как поездка?