на уровне ЕС стали их убежденными сторонниками. Прямые предсказания теории убедительно подтверждаются данными. Институты ЕС во всех отношениях более независимы и решительнее выступают за свободные рынки, чем их аналоги в отдельных странах. Когда я писал эту книгу, в новостях обсуждалось дело Alstom и Siemens, которое дает хорошую возможность проверить нашу теорию. Немецкая компания Siemens и французская компания Alstom решили в 2017 году объединить свои подразделения в сфере железнодорожного машиностроения. Честно говоря, это меня обеспокоило, потому что Европейская комиссия оказалась под сильным политическим давлением со стороны двух своих крупнейших и наиболее влиятельных государств-членов – Франции и Германии. Париж и Берлин хотели, чтобы слияние было одобрено. Но комиссар Вестагер стояла на своем. Она и ее команда пришли к выводу, что слияние «значительно снизило бы конкуренцию» в производстве сигнального оборудования и высокоскоростных поездов, «лишив клиентов, включая операторов поездов и менеджеров железнодорожной инфраструктуры, выбора поставщиков и продуктов». Комиссия заблокировала слияние в феврале 2019 года[59].

Последнее предсказание нашей теории наиболее спорно – если мы правы, то в США должно наблюдаться больше лоббистских расходов, чем в Европе. Лоббирование также должно объяснить, по крайней мере, некоторые различия, наблюдаемые между различными периодами времени, регионами и отраслями. В следующих главах мы углубимся в проблему расходов на лоббирование и финансирование политических кампаний. На данный момент я просто отмечу, что американские фирмы действительно тратят значительно больше на лоббирование и участие в политических кампаниях и имеют гораздо больше шансов достичь своих лоббистских целей, чем европейские фирмы и лоббисты.

Прежде чем мы перейдем к лоббированию, я должен обратиться к тому слону, которого ранее не замечал, – к проблеме Брексита. Излишне говорить, что я опечален решением Великобритании покинуть ЕС. Оглядываясь назад, становится ясно, что ЕС добился прогресса в направлении свободных рынков отчасти потому, что Великобритания была активным участником разработки правил Единого рынка. Этот рынок был в значительной степени совместным усилием, которое не увенчалось бы успехом без Великобритании. Таким образом, поразительный парадокс заключается в том, что Великобритания решила покинуть ЕС после того, как упорно работала – и преуспела в этом – над созданием свободной рыночной среды, к которой она всегда стремилась.

Часть III

Политическая экономия

Давайте подытожим то, что установили к настоящему времени. Большинство внутренних рынков США стали менее конкурентными, а американские фирмы устанавливают чрезмерные цены для американских потребителей. Полученные сверхприбыли тратятся на выплату дивидендов и выкуп акций, а не на оплату труда работников и инвестиции. Одновременно выросли барьеры входа на рынки, а контроль за соблюдением антимонопольного законодательства ослаб. Подобные тенденции характерны для США и не наблюдаются в Европе, где, по иронии истории, многие рынки (помимо прочего, авиалинии, сотовая связь и интернет) стали более конкурентны, а цены на этих рынках ниже, чем на их американских аналогах.

Моя интерпретация европейского опыта заключается в том, что он в основном является следствием стремления к Единому рынку и вытекающих из этого стремления необходимых институциональных изменений. В этом процессе США служили образцом для подражания, многие полезные идеи, которые сейчас применяются в континентальной Европе, заимствованы в США и Великобритании. Европа приняла эти идеи и увидела расцвет конкуренции. В главе 8 было объяснено, почему Европа пошла по другому пути. В этой главе были сделаны конкретные прогнозы относительно структуры регулирующих институтов, антимонопольного правоприменения и устранения барьеров входа, а также конкретные прогнозы того, какие группы отраслей и стран окажутся наиболее затронуты. Все прогнозы, которые мне удалось проверить, подтвердились. Это придает мне некоторую уверенность в теории. Принимая это во внимание, я теперь хочу вернуться в США и посмотреть, может ли та же самая теория помочь нам понять, почему на американских рынках конкуренция снизилась.

Что мы можем понять из сравнения США и Европы

Далее я покажу, что слабость правоприменения и рост регулятивных барьеров конкуренции в США в некоторой степени объясняется политическими расходами и лоббированием. Мое внимание будет сосредоточено на лоббистской деятельности и финансировании политических кампаний в США. Но при этом я снова буду использовать Европу в качестве контрольной группы, чтобы подчеркнуть некоторые особенности американской системы. Допустимо ли такое сравнение? Во второй части этой книги я сравнивал США и ЕС в терминах экономических результатов. Я утверждал, что это оправдано значительным сходством двух экономик. Но верно ли это в отношении двух политических систем? Достаточно ли они похожи или политические различия настолько велики, что это сравнение вводит в заблуждение?

В этом отношении я вижу два основных различия между Европой и США. Первое и, безусловно, самое важное из них заключается в том, что США являются военной сверхдержавой, в то время как Европа, к большому огорчению французских дипломатов, ею не является и не стремится быть. Политические и технологические последствия военного господства огромны и выходят далеко за рамки этой книги. Второе отличие, вытекающее из первого, заключается в том, что доллар США играет огромную роль в мировой экономической и финансовой системе. Доллар США является основной резервной валютой и основным средством платежа в международных расчетах. Дефицит платежного баланса США частично отражает желание многих других стран хранить свои богатства в американских долларах.

Эти различия имеют значение. Лоббизм и политические процессы в США могли бы принять другие формы, если бы этой стране не приходилось содержать самую большую армию в мире. Но такое положение дел не ново. Само по себе оно не может объяснить те изменения, которые произошли в США за последние двадцать лет. Кроме того, я думаю, что анализ расходов на лоббирование и финансирование политических кампаний может дать полезные уроки для стран по обеим сторонам Атлантики.

Глава 9

Лоббизм

Продуманные инвестиции в вашингтонского лоббиста могут принести огромную прибыль благодаря снижению налогов или смягчению регулирования. Такие странные отрицательные расчеты составляют основу экономики лоббирования.

Джеффри Бирнбаум. Лоббисты

Может показаться странным, что главу о политическом лоббировании я начну с упоминания Большой Птицы, гигантской желтой куклы из любимой многими поколениями детей телевизионной передачи «Улица Сезам». Но в середине 1990-х годов Большая Птица сыграла ключевую роль в публичной лоббистской кампании, которая вынудила отступить с позором самого влиятельного политика в США.

После того как республиканцы во главе с Ньютом Гингричем, спикером палаты представителей, получили контроль над конгрессом в 1995 году, они решили сократить бюджетные расходы на Public Broadcasting Service (PBS). Эта служба телевизионного вещания выпускает, среди прочих программ, «Улицу Сезам». Гингрич и его коллеги-республиканцы считали, что федеральное правительство не имеет права финансировать средства массовой информации, и подозревали, что PBS внушает людям либеральное мировоззрение.

План состоял в том, чтобы сократить федеральное финансирование PBS в законопроекте о бюджете на следующий год. Однако в ответ на это сторонники PBS начали