– Это копия модели НАС А, – поясняет Линда. Наверное, догадалась, что я мало что понимаю, и стала бросать маленькие кусочки мрамора в ковши, которые оказались оборотным механизмом, приводящим в действие насос, запускающий двигатель, который запускает ракету, и так далее. Это завораживает. Гораздо сложнее, чем «Мышеловка».

– Он, наверное, долго его собирал.

– Ну да, долго.

– А что, друзей у него не было?

– Сотни, – она весело улыбается, не обращая внимания на мой скрытый выпад. – Но он всегда увлекался экологией и вселенной в целом, и…

– И зачем мы здесь. – Я с трудом сдерживаю смешок.

– Точно, – восторженно восклицает Линда. Она похожа на американцев – они тоже не понимают сарказма.

Она выжидающе улыбается, и мне, как ни удивительно, стыдно. Я бормочу:

– Как здорово, – и это честно.

Потолок – настоящее произведение искусства. Даррен расписал его под ночное небо. Я присмотрелась к созвездиям и поняла, что это Млечный Путь. Несмотря на неточности, он великолепен.

Линда смеется.

– Мама не стала закрашивать. Даррен его нарисовал, когда ему было тринадцать, и маме нравится.

Не могу понять, то ли эта роспись свидетельствует, что Даррен – самый грустный мужчина из всех, кого я знала, то ли, что он…

Самый удивительный.

Нет, он определенно неудачник.

Я выглядываю в окно, завешенное сверкающей белизны тюлем, убранным в складки сверхъестественной ровности.

– Это его домик на дереве?

– Да, мой. Я сам его построил, – отвечает Даррен. Я вздрагиваю и оборачиваюсь. Линда откровенно злится из-за того, что он разрушил наше женское общество. А я рада ему помимо собственной воли.

– Неплохой, – говорю я. – Большинство людей довольствуются одним этажом и обходятся без водопровода. – Но я широко улыбаюсь, давая понять, что под впечатлением. Даррен улыбается в ответ, и в кои-то веки он надо мной не смеется.

Мы возвращаемся в кухню.

Кухня – центр дома Смитов. Миссис Смит вручает мне огромную кружку крепкого сладкого чая. Я хочу ей сказать, что предпочитаю черный кофе или чай «Эрл Грей», но как-то возможности не представляется. Кухня гудит, точно улей. Включена местная радиостанция (у диджея очень странный акцент), работают сушилка, стиральная и посудомоечная машины. Тем не менее в раковине высятся горы грязных тарелок, а чистые сушатся на подставке. По крайней мере на двух стульях лежат кипы неглаженого белья. На других стульях спят толстые и ленивые кошки. Время от времени собака, старый Лабрадор, выскакивает из своей корзины и лает, услышав что-то во дворе. Поразительно, как он может слышать, что творится на улице, если я еле разбираю собственные мысли.

Беседа не прекращается ни на минуту. На самом деле, беседой это можно назвать только условно. Такое впечатление, что все говорят одновременно на разные темы и друг друга не слышат, но все (кроме меня) стараются отвечать на заданные вопросы.

Линда и миссис Смит все время предлагают мне какую-то еду, а я пытаюсь отказываться, но не могу. Приходится брать пирожки, пирожные и сэндвичи и просто оставлять их на тарелке. Чай уже выпит – он оказался на редкость вкусным. На кухню влетают Сара с мужем и детьми. Ребенка, что у нее на руках, Сара без церемоний сажает на колени к миссис Смит и обнимает брата. Две старших девочки – им от трех до девяти лет (не разберешь, если своих детей нет), – следуют этому примеру и лезут на колени к Даррену. Муж Сары тихо исчезает куда-то – наверное, идет смотреть телевизор вместе с мистером Смитом.

Кухня, прежде лишь слегка пузырившаяся, теперь просто кипит. Полцарства за бокал шампанского или за таблетку аспирина. В голове что-то пульсирует в такт всему этому шуму. Племянницы Даррена требуют их покружить, и Даррен их кружит. Сара просит чашку чая и спрашивает у матери, пекла ли та сегодня утром? Миссис Смит говорит, что пекла, – ах, вот чем так вкусно пахнет в доме. Миссис Смит качает ребенка на колене и кормит его, а другой рукой раскладывает гладильную доску, чтобы погладить юбку Линды.

Появляются Шелли и Ричард, снова радостные возгласы и поцелуи. Шелли привезла шоколадный торт, который тут же режут, не думая о том, пора ли уже есть или еще рано. Ричард предлагает Даррену переброситься мячом на заднем дворе. Шелли показывает своим будущим племянницам образцы тканей для платьев подружек невесты. Девчонки радостно визжат. Сара распаковывает продукты, вспоминая какой-то случай со школьным учителем ее старшей дочери, которую зовут Шарлоттой, и все между делом расспрашивают меня, кто я и для чего приехала.

Миссис Смит, Сара и Шелли приходят к очевидному выводу, что я девушка Даррена. Очевидному для тех, кто меня не знает. Я никогда не была ничьей девушкой и не хочу ею быть. А если бы и захотела, то не такого парня, как Даррен. Возможно, он красив, сексуален, интересен и интеллигентен, но мне он не подходит.

Я уверена, он станет прекрасным бойфрендом какой-нибудь девушке.

Другом той, кто хочет иметь прекрасного бойфренда.

В любом случае удобнее, чтобы они считали меня его девушкой, чем объяснять им, что на самом деле я хочу, чтобы Даррен соблазнил свою бывшую подругу в назидание и ради удовольствия теперь уже целых 8, 9 миллиона зрителей.

Женщины пользуются отсутствием Даррена и Ричарда, чтобы удовлетворить свое любопытство.

– Так вы с Дарреном… дружите? – Сара никак не может выговорить слово «дружите». А я долго выбираю пирожное на блюде, которое протягивает мне Линда. И лишь киваю в ответ.

– Вы, наверное, давно друг друга знаете? Я спрашиваю, потому что не помню, чтобы он о вас говорил, – добавляет миссис Смит.

Я рада, что не влюблена в него – его любопытные родственники совали бы свой нос во все на свете. Они определенно полагают, что «их» Даррену нет равных и никто не может быть его достоин. Представляю, как через несколько лет миссис Смит и Сара будут проверять умение невесты Даррена добела отстирывать белье. Ужасно. Они, наверное, устроят ей экзамен по кулинарии. Бедная Шелли, представляю, как ее допрашивали и испытывали, когда Ричард впервые привел ее в дом. Я смотрю на Шелли, ожидая увидеть запуганную и сварливую женщину. Она приветливо мне улыбается, уверенно сгоняет со стула кошку и плюхается на него сама.

– Брысь, Тэбби. Хм-м.

Допросу Шарлотты недостает тонкости, но ей простительно, потому что она все еще носит комплекты из жилета и штанишек, как у Винни-Пуха. Она опускает преамбулу.

– Вы подруга Даррена?

– Нет. – Я знала, что этот вопрос назревал, но почему я краснею?

– А. – Шарлотта разочарована, а остальные удивлены. – А у вас есть друг? – продолжает она.

– Нет. – Я бы никогда сюда не приехала, если бы знала, что меня будут подвергать таким унизительным допросам.

– Как жалко, – говорит Шарлотта, – а у меня есть. Его зовут Алан Баркер, и он поет мне песни. – Я ободряюще ей улыбаюсь, и она продолжает: – Мне шесть с половиной, Люси четыре года. Бен тоже уже большой, ему два годика. А вам сколько?