Мои чувства обострены. Холодный ночной воздух кладет свои ледяные ладони на мои лоб и плечи. Я слышу, как на Черинг-кросс дребезжит трамвай, разрезая ночь. Сверкающие огни рисуют контуры мостов и улиц. Все различимо в мельчайших подробностях. На языке привкус металла. Я чувствую запах пота, свежести и слежавшегося мусора. Оттенок свежести мешается с запахом лосьона Даррена и щекочет ноздри.

Увидев мечтателей, торчащих около Национального киноцентра, потерявшихся в ностальгии или обезумевших от несбыточных надежд, я воскликнула:

– Только посмотрите на них, они не в состоянии оторвать задницу от земли и заняться делом.

Даррен, как ни странно, засмеялся.

– И это все, что вы в них увидели?

Я смотрю на этих шутов и псевдоинтеллектуалов. Люди больше любят наблюдать за чужой жизнью, чем жить собственной.

– Да. А что еще?

– Смотрите внимательнее, – настаивает он. Он кладет руки мне на плечи и поворачивает меня лицом к толпе. – Нужно смотреть на все с разных точек зрения, и чем их больше, тем лучше. Я, например, вижу здесь много интересного.

Я вгляделась снова и увидела целые людские полчища. Одни расположились в кафе рядом с театрами и пьют кофе. Другие окружили уличных артистов. Многие оживленно болтают о только что закончившемся представлении. А некоторые…

Я пожала плечами.

– Разве вы не видите, что эти люди пришли сюда, чтобы отдохнуть и повеселиться? И всем этим людям сейчас хорошо.

– Нет.

– Посмотрите еще раз.

Старик играет на скрипке «Весну» Вивальди. Он очень древний, у него длинная белая борода. Он легко приплясывает, едва не отрываясь от земли, его тощие ноги и руки двигаются легко и ритмично. Он талантлив. Я неохотно бросаю несколько монет в его засаленную панаму. Его легкий кивок исполнен болыцего достоинства, чем поклон. Даррен улыбается мне. А я ему.

Мы переходим через реку и доходим до станции «Эмбанкмент». Там отвратительно, полно пьяни в костюмах и лохмотьях, они отличаются друг от друга только одеждой. Даррен пробирается мимо этих придурков и мародеров к кассовому автомату и покупает нам билеты. Мне в западный Лондон, а ему на север. Нам ехать разными линиями, и мы расходимся в разные стороны.

– Как вы доберетесь сами до дома?

– Ничего, я привыкла ездить на метро. – Это ложь. Обычно я ловлю такси, но если так и сказать, придется объяснять, зачем я шла с ним полмили до метро. Это непонятно даже мне самой.

– Было очень приятно с вами познакомиться, Кэс. Мы неплохо посидели. – Даррен остановился и повернулся ко мне.

– Наверное, вам было не очень приятно.

– Нет. – Он колеблется, затем прибавляет: – Совсем наоборот.

Я широко улыбаюсь:

– До свидания.

– До свидания. – Мы не двигаемся с места. Неожиданно очень похоже на свидание. Он меня поцелует? Или пожмет мне руку? Он наклонился ко мне, и я подумала, что он собирается поцеловать меня в щеку, и слегка повернула голову. На самом деле он сначала, оказывается, хотел поцеловать меня в губы, но помешал мой неожиданный маневр, и он чмокает меня где-то у самого уха, под сережкой. Мы прощаемся, и Даррен идет к турникету.

Ну конечно. Он забудет меня ради своих деревьев.

И сейчас ничего более убийственного придумать невозможно.

Мое нежелание его отпускать наверняка связано с тем, что я много выпила. Неужели из-за этого? Я боюсь, что есть причина посерьезнее.

– Даррен! – Мой окрик пробился сквозь толпу, Даррен тут же оборачивается, как будто ждал этого, и подходит ко мне. Я вывожу его из толпы обратно к реке. И тяну время, пытаясь придумать объяснение.

– Я хотя бы должна была убедиться, что сделала все возможное, чтобы уговорить вас участвовать в шоу.

– Так и было.

– Это не совсем так.

Даррен выглядит немного удивленным.

– Вы хотите сказать…

– Да нет. – Я тут же догадалась, о чем он подумал: что я предложу ему переспать. И почему-то оскорбилась. Даррен вспыхивает.

– Слава богу. – И снова покраснел. – Не потому, что мне этого не хочется, но в данных обстоятельствах…

Я пытаюсь разрядить ситуацию. И даже не успев придумать, что сказать и для чего, или задуматься о том, что будет дальше, начинаю болтать всякую чепуху, первое, что пришло на ум.

– Нет, у меня совершенно другое предложение. Мне бы хотелось, чтобы вы дали мне возможность высказать аргументы. Для этого мне нужно с вами немного пообщаться, хотя бы один день. – Это риск, но я же игрок. Он с сомнением смотрит на меня.

– Вы меня не переубедите.

– Может, и нет, но я по крайней мере попытаюсь сделать все, что могу. И тогда я не потеряю лица перед остальными на «ТВ-6».

Неправда. На самом деле мне сейчас нужно вернуться на студию и помочь Фи найти людей на замену.

Но проведя с ним этот вечер, я поняла, что если он появится в «Секс с экс», это будет наше лучшее шоу. Он хорош собой, хорошо говорит, он сексуальный и духовно развит. Если я смогу публично перечислить его возражения и рассказать, как мы их опровергли, то вся страна поддержит «Секс с экс». Протесты против шоу уже звучали. Малочисленные и, по моему мнению, ханжеские. Но те, кто боится, что браки рассыпаются, как карточные домики, наверняка поддержат «ТВ-6», если за нас выступит такой человек, как Даррен. Разве можно с ним не согласиться? Вряд ли его можно убедить, но попытаться-то стоит!

Я мысленно прикидываю, как мне все успеть и что сумеет сделать Фи на студии без меня. И одновременно с моими торопливыми подсчетами, попытками предугадать развитие событий, их результаты и последствия, Даррен не спеша взвешивает предложение, которое он принял за чистую монету.

– Я взял неделю за свой счет, чтобы участвовать в шоу. И теперь собираюсь навестить родителей и родственников, – говорит он неохотно и вздыхает. – Вам не удастся меня переубедить, но если это поможет избежать неприятностей с начальством, можете поехать со мной на пару дней.

– Отлично. – Я улыбаюсь. Я заранее была согласна, еще не понимая, стоит ли это делать. – А где живут ваши родители?

– В Уитби.

– Где?

Он смеется:

– В Уитби, в северном Йоркшире. – Я не знаю, где это. Кажется, где-то очень далеко, в другом мире, на краю цивилизации. Но шоу продолжается. Как все это будет? Я киваю, делая вид, что знаю, где это, чтобы не казаться полной дурой.

– Хорошо, Кэс, я рад, что вы со мной поедете, но нам обоим было бы лучше, если бы вы мне поверили и мы бы просто там отдохнули.

Я здесь не для удовольствия, и я никому не верю. Но я прикусываю язык.

– Доверчивость ведет прямиком к разочарованию, – заявила я прямо.