– У нас есть много очень противоречивых показаний от разных клерков, – продолжил Доннелли. – Среди тех, кто, как известно, посещал департамент и видел ожерелье, есть другая женщина, совершенно другого характера, хорошо известная в городе. – Он пристально взглянул на нас, словно желая произвести на нас впечатление тем, что собирался сказать, затем наклонился и почти прошептал это имя. – Насколько я могу судить из массы доказательств, миссис Уильям Уиллоуби, жена брокера с Уолл-стрит, была последней, кого видели смотрящей на бриллианты.

Простого намека на такое подозрение было бы достаточно, если бы не его метод передачи информации театральным шепотом. Я чувствовал, что неудивительно, что, имея даже подозрения такого рода, он должен сомневаться в том, как действовать дальше, и должен желать совета Кеннеди. Элла Уиллоуби, помимо того, что была женой одного из самых известных операторов высококлассных акций и облигаций, была хорошо известна в светских колонках газет. Она жила в Гленклере, где была лидером группы умников как в церкви, так и в загородном клубе. Группа, которая сохранила этот четкий баланс между высшими вещами и миром, плотью и дьяволом, как я знал. Это была очень эксклюзивная группа, которая под спокойной пригородной поверхностью вела достаточно быструю жизнь. Миссис Уиллоуби, помимо того, что была лидером, была очень яркой женщиной и красивой модницей, которая задавала быстрый темп полумиллионерам, составлявшим группу.

Здесь действительно была загадка в самом начале дела. По всей вероятности, именно миссис Уиллоуби осматривала драгоценности в обоих футлярах. С другой стороны, это была Энни Грейсон, которую видели по крайней мере один раз, но, по-видимому, она не имела никакого отношения к пропавшим драгоценностям, по крайней мере, пока не было никаких ощутимых доказательств. Более того, Доннелли соизволил сообщить, что он пошел дальше и что некоторые из мужчин, работавших под его началом, пытались проследить за передвижениями двух женщин и обнаружили то, что выглядело как любопытное пересечение следов. Он обнаружил, что у них обоих была привычка посещать во время покупок одну и ту же маленькую чайную комнату на Тридцать третьей улице, хотя никто никогда не видел их там вместе, и это совпадение можно объяснить тем фактом, что многие дамы из Гленклера, совершавшие походы по магазинам, делали эту чайную комнату своего рода местом встречи. Расспросив в своем собственном братстве, Доннелли обнаружил, что в последнее время другие магазины также сообщали о потерях, в основном бриллиантов и жемчуга, как черных, так и белых.

Кеннеди некоторое время обдумывал ситуацию, почти не произнося ни слова. Оба детектива теперь начинали беспокоиться, ожидая, что он что-нибудь скажет. Что касается меня, то я знал, что если что-то будет сказано или сделано, то это будет в самое подходящее для Кеннеди время. Я научился безоговорочно доверять ему и доверять ему, потому что сомневаюсь, что Крейг мог оказаться в ситуации, когда он не знал бы, что делать, после того как осмотрел землю.

Наконец он неторопливо потянулся через стол за телефонной книгой пригородов, быстро перелистал страницы, захлопнул ее и заметил устало и, как ему показалось, неуместно:

– Опять та же старая проблема с точными показаниями. Я сомневаюсь, что, если бы я внезапно вытащил револьвер и выстрелил в Джеймсона, кто-нибудь из вас двоих смог бы дать строго точный отчет о том, что произошло.

Никто ничего не сказал, когда он поднял руки из своей обычной позы для размышлений, соединив кончики пальцев вместе, заложил обе руки за голову и откинулся назад, глядя прямо на нас.

– Первым шагом, – медленно сказал он, – нужно создать "иллюзию". Насколько я могу судить, магазинные воры или магазинный вор, кем бы он ни оказался, не имеет ни малейшего понятия о том, что за ним кто-то наблюдает. Сейчас, Доннелли, еще очень рано. Я хочу, чтобы вы позвонили в газеты и либо в рекламе Тримбл, либо в колонках новостей объявили, что в вашем ювелирном отделе выставлена новая и специальная импортная партия южноафриканских камней, среди которых есть один – дайте мне подумать, давайте назовем его "Королева Кимберли". Это будет звучать привлекательно. А пока найдите самую большую и совершенную драгоценность из пасты в городе и подготовьте ее для выставки с надписью "Королева Кимберли". Дайте ей историю, если можете; все, что угодно, чтобы привлечь внимание. Увидимся утром. Спокойной ночи и спасибо, что пришли ко мне с этим делом.

Было уже довольно поздно, но Кеннеди, теперь полностью заинтересованный в продолжении погони, не собирался ждать до завтра, прежде чем принимать меры. На самом деле он только начинал вечернюю работу, отправляя Доннелли устраивать "иллюзию". Не менее заинтересованный в этом деле, чем он сам, я не нуждался во втором приглашении, и через несколько минут мы уже направлялись из наших комнат в лабораторию, где у Кеннеди была аппаратура для решения практически любых мыслимых чрезвычайных ситуаций. С полки в углу он снял продолговатую дубовую коробку, примерно восемнадцати дюймов в длину, в передней части которой был установлен круглый металлический диск с чем-то вроде указателя и циферблата. Он поднял крышку коробки, и внутри я увидел два блестящих колпачка, которые, в свою очередь, он поднял, открыв то, что выглядело как две большие катушки проволоки. Очевидно, удовлетворенный своим внимательным осмотром, он захлопнул крышку и тщательно завернул коробку, передав ее на мое попечение, в то время как он охотился за медной проволокой.

По долгому опыту общения с Кеннеди я знал, что лучше не спрашивать, что он собирается делать. Этого было достаточно, чтобы знать, что он уже за те несколько минут кажущегося сна, пока Доннелли и Бентли подыскивали слова, наметил полный курс действий.

Мы направились к подземному переходу, который доставил нескольких опоздавших пассажиров к железнодорожному терминалу, где Кеннеди купил билеты на Гленклер. Я заметил, что кондуктор пригородного поезда смотрел на нас довольно подозрительно, как будто сам факт того, что мы не ехали с билетами на пересадку в такое время, представлял собой преступление. Хотя я еще не знал точной природы нашего приключения, я с некоторым опасением вспомнил, что читал о полицейских собаках в Гленклере, которые были неприятно знакомы с незнакомцами, несущими свертки. Тем не менее, мы хорошо ладили, возможно, потому, что собаки знали, что в городе, населенном пассажирами, каждый имеет привилегию нести сверток.

– Если бы Уиллоуби были в городе, – заметил Крейг, когда мы шагали по Вудридж-авеню, стараясь выглядеть так, как будто это было нам знакомо, – мы могли бы устроить все хитростью. Как бы то ни было, нам придется