В одной книге по сексологии я прочла фразу: «Эффект обманутого ожидания ведет к полному опустошению и чудовищным страданиям». Так оно и есть, ни слова не преувеличено! Кажется, проще простого без ужимок и предисловий заняться сексом с человеком, ближе которого нет никого, но между мечтой и ее исполнением лежит бездонная пропасть.

До сих пор помню, какой невыносимой тяжестью наполнялись минуты нашего общения в дни, когда сила притяжения к Джудит становилась неодолимой! Заставляя себя не думать о пульсирующей вене на его шее, о шраме на бедре, не вспоминать случайно увиденные в ванной движение рук, намыливающих ягодицы, я с трудом выдерживала обычные дружеские объятия. А по ночам продолжала томиться от неистового желания броситься к тому, кого чувствуешь и слышишь без слов. В каждой дрожи ресниц в минуты наслаждений и терзаний, в каждой влаге между ног одиноких оргазмов, в каждой горючей слезе, бегущей по пылающей щеке, был он.

Влекущее – отталкивающее.

Близкое – далекое.

Разделение – касание.

Игра на выживание. Мучительная, сжигающая, но без нее уже не мыслилось существование.

Заканчивалось всегда все одинаково: нервной лихорадкой, тошнотой, нездоровым блеском в глазах. Я становилась рассеянной и капризно-раздражительной, уходила в себя, злилась и придиралась к Джу по любым пустякам. А тот, делая вид, что ничего не понимает, исчезал из поля зрения на период моей душевной и физической смуты и появлялся как ни в чем не бывало спустя время, никогда не спрашивая, как я пережила эти дни. Мне так хотелось крикнуть ему в лицо: «Знаешь ли ты, какой ценой дается мне продолжение нашей дружбы?! И каких усилий на этот раз стоило взять себя в руки?!» Но улыбчивый спокойный взгляд, в котором читалось: «Давай не будем ничего выяснять», не давал даже рта раскрыть.

Конечно, я рыдала в своей комнате. Конечно, в очередной раз мы становились просто приятелями, снимающими квартиру в складчину. Но проходила боль, все снова забывалось, и мы шли на следующий виток отношений. Ведь ничего не держит крепче, чем иллюзия близости!

Что касается Джу, думаю, где-то в душе ему нравилась моя привязанность к нему. Поэтому он, с поистине садистским упорством делая вид, что не держит меня, продолжал не отпускать.

Только убедишь себя в том, что ничего нет и быть не может, как тут же над тобой склоняется он и тихо, почти издевательски, шепчет на ухо:

– Милая, ты совсем не слышишь меня.

Соблазнительная улыбка моментально перестает быть дружеской.

И снова единственное, чего ты желаешь, – это, наконец, почувствовать его руку под своей майкой.

«Пусть шепчет, пусть не слышу… Какое это имеет значение, если мы здесь и нам нечего терять?»

Человеческий мозг удивительно устроен. Как только его структура нарушается ядом под названием любовь, трудно оставаться в реальности и осознавать, что есть вещи, которым никогда не суждено произойти.

А эта сволочь, как назло, не унимается.

– У тебя сегодня славно улеглись волосы, – говорит ласково и, поправляя локон, словно случайно цепляет шлейку сарафана, которая, как заговоренная, падает с плеча.

– Я тебя сейчас убью!

И вроде стоит разозлиться на эту игру в динамо, а не могу. Хочу еще и еще слышать его дыхание, чувствовать прикосновение любимых пальцев. Пусть невсерьез, пусть без продолжения, но как же сладостно ощущать его рядом!

– Поцелуешь? – срывается с моих губ, и сердце перестает стучать.

Он поправляет упавшую бретельку, медленно приближается к моему лицу, обнимает за шею и смотрит. Так мы можем стоять очень долго. Знаю, что он никогда не решится на поцелуй именно в такой ситуации, когда для шутки не оставлено места. И я не решусь тоже.

Он, как всегда, виновато улыбнется.

«Эх ты!» – подумаю разочаровано, а потом, когда останусь одна, горько расплакавшись, брошу отражению в зеркале: «Чего ты ждешь, ведь знаешь, что тупик!»

– Но ведь это же какой-то непостижимый бред! – воскликнете вы.

Думаю, именно так все это и можно обозначить!

Только вот кто возьмется с абсолютной точностью ответить, в чем его истинные желания и на чем эти желания зиждутся? На страхе ли перед законом и приличиями или на глубинных, первобытных, переданных нам еще праотцами инстинктах, в которых так много мутного ила – захочешь, а не найдешь утерянную однажды чистоту своих помыслов.

И вот одним осенним вечером весь этот мутный ил всколыхнулся из-за моей далеко небезгрешной выходки. Долгий путь, которым я пробиралась сквозь темные коридоры желаний, вывел меня в центр лабиринта. Придумав некую игру, шаг за шагом отвоевывая смелость поступить подобным образом, я с замирающим сердцем стала выжидать момент для осуществления плана, злорадно думая: «А почему бы и нет! Разве только ему позволено выходить за грань?» Но эта грань оказалась намного опаснее, чем мысли о ней.

Заранее оговорюсь, что вспышки сентиментальной слезливости и эротического буйства нападали на меня на самом деле не так уж часто. Стоило только злой обиде неожиданно подняться чуть выше живота и заклокотать в груди, как декорации сразу менялись, и мне снова удавалось поставить кое-кого на место. После, удовлетворенная местью, я с легкостью забывала о цели поединка, искренне считая Джу прежде всего настоящим другом, нежели потенциальным любовником. Впрочем, какой смысл в определениях и понятиях, ведь целый океан ощущений плескался у наших ног…

ГЛАВА 5

За окном осенняя морось покрыла все вокруг: дома, машины, детские качели, мусорные контейнеры. Туман состарил день часов на пять, и от раннего вечера остался лишь темный след. После ужина я поняла, что идти куда-то лень, и предложила Джу сыграть партию в покер. Он согласился с большим энтузиазмом – видимо, угрызения совести из-за тайных встреч с Дэннисом все же давали о себе знать. Расцеловавшись со Стефанией, мы захватили чай с пирожными и отправились в мою комнату.

– Погоди, сейчас притащу A Beautiful Lie! – Джудит выскочил и через пять минут мой любимый диск Thirty Seconds to Mars закрутился в сиди-чейнджере.

Под бархатисто-пьянящий голос Джареда Лето мы принялись праздно болтать о последних событиях клубной жизни Вены, попутно перемывая кости знакомым. Раздавая карты, Джу безбожно мухлевал – мне было это прекрасно видно с высоты своего кресла.

Размявшись на паре раздач, мы принялись за серьезную игру. Джудит так увлекся сбором покерной комбинации, что даже позабыл о любимых эклерах.

«Господи! Как же он хорош, сил нет!» – думала я, любуясь напряженной складкой на переносице, вытянутыми трубочкой, влажными от чая губами, забавной позой, которую хитрец принял, чтобы подглядывать в мои карты. Он не умеет проигрывать, а я не намерена уступать. Как сладок мир перед битвой, особенно для того, кто знает, что от покоя скоро не останется камня на камне!

И вот, улучив момент, я закинула ногу на подлокотник кресла и сладко потянулась, чтобы привлечь его внимание. Моя любимая юбка в шотландскую клетку всегда умиляла мужчин своей длиной, а точнее отсутствием таковой. Что под ней? Да ничего! Кроме, конечно, моего женского начала. Вот такой потрясающий контргамбит! Волнуюсь, как никогда, ведь так далеко никто из нас еще не заходил. И все же остановиться невозможно, слишком долго планировалась месть! Затаив дыхание, я шпионю за взглядом – сперва брошенным мельком, но мгновенно возвращенным и уже не отрывающимся от точки, над которой скромно придерживаю карты.