В полдень приехала Кира Евлампиевна. Никита в своей комнате был, когда услышал перестук копыт и колёс. А через несколько минут в дверь вошла хозяйка.

– Никита, гостья у нас, я тебе вчера о ней говорила, ты согласен?

– Согласен. Продам.

Пока Анна Петровна развлекала гостью разговорами, Никита во флигель прошёл, отлил в склянку эликсира с расчётом на два месяца. Именно через такое время он планировал вернуться. В гостиную прошёл, поклонился гостье, не поясной поклон отвесил, а голову склонил, как равный. Кира Евлампиевна сама любезность.

– Анна Петровна говорит, зелье твоё чудеса творит!

– Приукрашивает. Я не кудесник, не волхв. Рецепт зелья древний, мною лишь улучшенный. В склянке доза на два месяца, а стоит два рубля.

Видимо, Кира Евлампиевна уже знала от Анны Петровны о цене. Не удивившись, достала деньги. Никита вручил ей склянку, рассказал, как принимать. Потом внимательно разглядел лицо гостьи, стараясь запомнить морщинки, складки. Гостья смутилась.

– Глазастый какой!

– Стараюсь запомнить, чтобы через два месяца сравнить.

Кира Евлампиевна зелью рада, посидела с Анной Петровной немного для приличия и отбыла, снедаемая желанием быстрее попробовать зелье.

Никита огорошил хозяйку предстоящим отъездом.

– Надолго? – упавшим голосом спросила барыня.

– Мыслю – месяца на два, на Онегу надобно.

Анна Петровна выпалила.

– Вернёшься?

– Обязательно! Как можно такую красу без пригляда оставить? Ты только дождись и замуж без меня не выйди.

– Да ну тебя! – смутилась барыня.

Но чувствовалось, шутка по сердцу пришлась. Стало быть, не безразлична она Никите. От этого настроение поднялось.

– Когда едешь? – спросила она.

– Завтра же, на корабле, чтобы до ледостава успеть вернуться.

– Ох, что же это я стою? Надо кухаркам сказать – пусть шанежки да пироги пекут на дорогу.

Никите собраться – только подпоясаться. Сменное бельё в узелок, а главное – деньги. На них всё купить можно, чай, не пустыня. А главное, купить у монахов книгу.

Утром Андрей на возке отвёз его в Нижний. Город большой, пристань есть, и не одна, кораблей всех мастей целая куча. Никита подумал ещё – хорошо бы своим судёнышком обзавестись, но не сейчас. Легко нашёл судно, идущее в Белозёрск, что на Белом озере. Оттуда до Онежского озера всё же ближе, чем от Великого Новгорода. Расположился на носу, под навесом, сразу деньги за перевоз отдал. И поплыли мимо берега. Плавание не обещало быть лёгким, судно шло против течения, и ветер встречный. Команда на вёсла села. По команде кормчего «и-раз, и-раз» дружно опускали вёсла на воду. У корабельщиков плотные мозоли на руках от вёсел. Но никто не роптал, работа привычная. За несколько дней до Костромы добрались, здесь дневная стоянка. Часть груза выгрузили, взяли бочки с льняным маслом.

– Для монастырей, – пояснил кормчий Леонид.

Хотя Никита его не спрашивал. В северных землях монастырей много, а земли малолюдные. Монахи за прочными каменными стенами от мирской суеты и соблазнов скрылись, отдавая жизнь служению Богу. Никита с ходу припомнил самые известные – Соловецкий на Белом море, на Ладоге – Валаамский и Андрусовский, при Белом озере – Ферапонтов и Кириллов. Да сколько ещё тех, что не на слуху. Кое-что для пропитания монахи выращивали сами. Но много ли вырастишь на каменистых, продуваемых холодными ветрами почвах, когда лето короткое? Вот и завозили в монастыри зерно, масло. Рыбу монахи сами ловили, когда не было постов. А репу, капусту и кое-что ещё успевали вырастить до заморозков. Монастыри зачастую превращались в неприступные крепости на пути врага. И ливонцы пытались их взять, и шведы, да бесполезно. Каждый монах в воина превращался. Монастыри не только холодное оружие имели, но и пушки, Никита позже сам видел.

Между городами ночевали на берегах, места уже известны, где небольшие затоны, удобный берег. Там уже кострища от стоянок других судов. Приставали ещё засветло, чтобы успеть собрать валежник для костра. Варили похлёбку в котле. Никите накладывали отдельную миску, остальные зачерпывали кулеш из общего котла, ложками по очереди. Следующим городом стал Ярославль, стояли два дня. Никита успел на торг сходить, товары посмотреть. Впрочем, зря зашёл, товары такие же, как в Нижнем. Если бы не стоянки в городах для разгрузки-погрузки товара, путь был бы быстрее проделан. Шексну миновали без остановки. А следующая остановка уже Белозёрск, где Никита сошёл на берег вечером. Переночевав на постоялом дворе, помылся в бане, поужинал сытно. После ежедневного кулеша утром и вечером хотелось разнообразия.

Нашёл на причале струг, шедший на Онегу, на нём добрался до озера. Вода в озере чистая, но холодная, несмотря на лето. Корабельщики показали, в какой стороне монастырь. А дальше пешком. Только монастырь оказался не Выговской пустынью. Монахи заявили, что не слышали о таком. Никита удивлён был, решил перепроверить. Выспросил у селянина, где ближайшая церковь, час пешком и такой же ответ. Для Никиты это был удар. Потратить три недели пути и вернуться несолоно хлебавши? Этот вариант не для него. Вернулся к озеру, уселся на берегу. Вернуться в Нижний – значит сдаться, никогда не прочитать Луллия. И он решил добираться до Великого Новгорода. Это крупный город, а главное, иностранцев полно – купцов, ремесленников. Может, у кого-то есть такая книга. Почти все суда, идущие через Онегу, потом направляются через Ладогу, а далее или на Балтику или в Великий Новгород. Судно нашлось почти сразу.

После похода Ивана Грозного на Великий Новгород северный город измельчал, жителей меньше стало. Но торговля процветала так же, поскольку город был перепутьем важных водных путей, а торг огромен. Иноземцы имели свои лавки и торговые дома. Большей частью иноземные купцы продавали товары своих стран, и были это вовсе не книги. Железные изделия – шведские, испанские, английские – замки, холодное оружие, литые и штампованные пуговицы, а также ткани, готовые носильные вещи. Одновременно скупали товары русские – воск, мёд, пеньку, пшеницу, льняные ткани, причём в больших объёмах – бочками, тюками. Никита не упустил возможность – цены узнал. Разница с нижегородскими была выше в полтора-два раза. Наткнулся на книжную лавку – бумагу продавали, тушь, папирус, выделанную телячью кожу для обложек и Библии католические на латыни и некоторых языках европейских. Никита про Луллия спросил, но торговец даже не знал, кто это такой.

– Из жития святых? – переспросил он.

Никита расстроенно махнул рукой. Неужели и сюда зря приехал? Повернулся уходить, а книготорговец возьми да и скажи.

– Ещё лавка книжная есть, у порта. Туда матросы зачастую книги с судов сдают, если пассажиры забыли. Зайди, если хочешь.

Хм, хочешь? Да он просто жаждал! Пришлось расспрашивать, где лавка. Книгочеев было не так много, а бумагу в лавке брали. Или рисовую, из Китая, на ней тушь не расплывалась, либо более дешёвую европейскую.