Нужно с самого начала отметить, что «ошибка» Столыпина так же, как и моя, заключалась в том, что мы оба пытались создать коалиционный кабинет вместо кабинета чисто кадетского, мысль о котором пришла в голову — mirabile dictul — генералу Трепову.

Часто, до последнего времени, я задумывался над этим вопросом и всегда приходил к одному и тому же заключению, что я и Столыпин были правы. Не нужно забывать, что в этот период, который мы рассматривали, даже кабинет, возглавляемый Столыпиным, но с участием элементов, не являющихся строго бюрократическими, казался новшеством, опасным для императора, который согласился на это с большим неудовольствием.

Тем не менее создание такого кабинета означало бы большой шаг вперед и открыло бы дорогу к дальнейшим мероприятиям для создания конституционного кабинета, в то время как схема о немедленном создании кадетского кабинета, напротив, несомненно привела бы к конфликту между верховной властью и новым правительством, которое потребовало бы с самого начала проведения радикальных реформ, на что император никогда не дал бы согласия.

Отказывая в своем сотрудничестве Столыпину, умеренные либералы, вроде князя Львова, графа Гейдена и других, совершали серьезную ошибку и показывали, насколько несовершенны еще политические партии в России, подчиняющиеся влиянию преходящих страстей. Действительной причиной их отказа было то, что роспуск Думы вызвал во всех либеральных кругах, даже в самых умеренных, большое чувство раздражения, и, следовательно, все приглашаемые лица боялись потерять свой престиж и свое влияние в стране, в случае если бы они во шли теперь же в правительство.

Столыпин вполне отдавал себе в этом отчет и был вынужден отложить осуществление своего плана до момента открытия Второй Думы, когда успокоятся политические страсти и общественное мнение признает лояльность намерений первого министра.

К этому времени относится весьма любопытный эпизод попытки генерала Трепова образовать чисто кадетский кабинет.

Прежде чем рассказывать об этом эпизоде, я должен предупредить, что мой рассказ может быть ошибочен в деталях, так как они мне не вполне известны.

Милюков и те из его друзей, которые сносились с генералом Треповым, могли бы исправить эти неточности, и я заранее принимаю их поправки, но по основным вопросам этого дела я в настоящее время являюсь единственным человеком, который может дать свое свидетельство.

Я повторяю, как уже раньше говорил, что перед роспуском Думы не было других ответственных переговоров по вопросу об образовании коалиционного кабинета, кроме тех, которые были поручены императором мне и Столыпину и которые были внезапно прерваны выступлением Горемыкина.

Теперь установлено[10], что генерал Трепов начал переговоры об образовании кадетского министерства в последних числах июня. Точно так же установлено, что накануне того самого дня, когда был опубликован указ о роспуске Думы, кадеты, уверенные в своем успехе, занялись распределением министерских портфелей между собой. Эти факты, которые не были известны ни мне, ни Столыпину, может быть, действительно имели место, но нужно отметить, что генерал Трепов начал переговоры с кадетами не только без согласия, но и без предварительного уведомления императора.

С другой стороны, через несколько дней после роспуска Думы Столыпин был поражен, узнав из секретных источников, так же как и из уст императора, что дворцовый комендант заявил себя сторонником образования кадетского министерства и что он вел по этому вопросу переговоры с Милюковым и другими членами его партии.

Это произвело на нас ошеломляющее впечатление, так как генерал Трепов был известен как наиболее горячий сторонник самодержавной власти и как душа реакционной партии. Было невозможно предположить, что красноречие Милюкова склонило его симпатии к радикальным взглядам кадетской партии. Равным образом было недопустимо думать, что он подпал под влияние руководящих людей этой партии. Его мужество было выше всяких подозрений; в наиболее критические дни 1905 года он обнаружил величайшее самообладание, и его приказ «патронов не жалеть» стал знаменитым. Поэтому кто бы мог поверить, что этот солдат, храбрый до самозабвения и фанатично преданный идее абсолютной монархии, может входить в соглашение с партией, которая главной своей задачей ставила низведение императора до роли конституционного монарха.

Не нужно затрачивать много времени и усилий, чтобы найти ответ на эту загадку. Генерал Трепов, оставаясь верным своему принципу абсолютной монархии, боялся только того, чтобы под влиянием умеренных либералов император не согласился бы на установление порядка, соответствующего основам Манифеста 1905 года.

Он видел, что император мало-помалу уступает советам Столыпина и моим, и считал своим долгом воспрепятствовать образованию коалиционного кабинета, которое мы отстаивали. Таким образом, у него появилась мысль парализовать наш план путем составления исключительно кадетского министерства.

Он рассчитывал с большим основанием, что подобный кабинет с первых же шагов должен был войти в конфликт с императором. Как только это случилось бы, он принял бы строгие меры, с помощью войск столицы раздавил бы кадетское правительство и установил военную диктатуру, во главе которой встал бы сам. С этой точки зрения, уничтожение порядка, установленного Манифестом 1905 года, являлось одним из более необходимых шагов, и генерал Трепов твердо решил предпринять его без малейших колебаний.

Через несколько дней после роспуска Думы генерал Трепов представил свой проект императору.

Был ли склонен Николай II принять этот план и одобрил ли он генерала Трепова?

Неустойчивый характер императора и склонность вернуться к старому порядку вещей не исключают этой возможности.

Известно, что он знал о переговорах, имевших место между дворцовым комендантом и Милюковым, но также известно, что, если он даже и склонялся вначале перед убеждениями генерала, все же не решался одобрить их без предварительного совещания со Столыпиным, которому действительно сообщил о возможности проведения их при первом удобном случае. Столыпин протестовал против этого со всей присущей ему силой, и в скором времени борьба с генералом Треповым закончилась полной победой Столыпина.

Император, окончательно убежденный Столыпиным, приказал генералу Трепову отказаться от проведения его проекта и прервать переговоры с Милюковым.

Генерал склонился перед ясно выраженной волей своего государя, но затаил жгучую ненависть против Столыпина.

С этого дня отношения императора к дворцовому коменданту были отмечены холодностью, указывающей на такое большое нерасположение к нему, что это в значительной степени послужило причиной его внезапной смерти в середине сентября, в то время, когда император путешествовал на своей яхте у берегов Финляндии.

Его трагический конец, естественно, вызвал много толков, и некоторые подозревали возможность самоубийства.

Внимательное и добросовестное исследование дало, однако, другие результаты. Выяснилось, что смерть была вызвана аневризмой, но более чем вероятно, что порок сердца, которым страдал генерал Трепов, был значительно осложнен тем ударом, который был нанесен ему неудачей его проекта и, как