Вред стискивает зубы. Странник не поднимает головы.

– Я так понимаю, меч у них?

– Да, госпожа.

Она вновь переводит жесткий взгляд на бродягу.

– Покажи.

Странник встает, открывая взгляду Веспер и клинок.

– Эйбл, проверь ребенка на скверну. Ты, поднеси меч ближе и обнажи его. Медленно. Я не желаю привлекать ненужного внимания.

Веспер не уверена, можно ли доверять новым рукам, носящим ее, но резкие повороты ей по душе.

Когда меч высвобождается из ножен, женщина прикрывает рот рукой. Ее очередь преклонять колено.

– Так это правда.

Она вытягивается, чтобы дотронуться до меча, останавливается в сомнениях и опускает руку, не завершив движения.

– Спасибо, – шепчет она. – Этого достаточно.

Меч возвращается в ножны. Женщина поднимается и снова завладевает комнатой.

– Прошу простить мои прошлые замечания. Все этот город, это он делает меня раздражительной. Мое имя сир Фиа, и если Аттика мертв, то я – последний рыцарь на южном континенте.

– Извините, – спрашивает Вред, – но где все остальные рыцари?

– Там, где они нужнее всего, охраняют Семерых.

– Там, где они нужнее всего… – шепчет не верящий своим ушам Вред.

– Из старой гвардии осталось меньше сотни рыцарей, а оруженосцы обучаются медленно. Мы не можем позволить себе траты никаких ресурсов. – Она внезапно мрачнеет, но тут же собирается с мыслью. – Нам сообщили, что вы прибудете, и меня прислали, чтобы я нашла вас и отвезла домой. По всей пустоши у нас были агенты под глубоким прикрытием, которые годами ожидали свидетельства того, что вы выжили. И я ждала вас уже очень давно. Что произошло?

Вред избегает встречаться с ней взглядом.

– Это долгая история.

– Уверена, так и есть. И у нас будет на нее достаточно времени, когда мы уберемся отсюда. Мы едва не утратили надежду, когда до нас начали доходить слухи обо все еще живом рыцаре на юге. Мы предполагали, что речь идет об Аттике, но очевидно, что это был ты. Где ты хранишь меч Аттики?

Странник снова качает головой, мрачно стискивая губы.

– Ты его потерял? Проклятье! Но подожди, это значит, что ты использовал священный меч Гаммы. Ты? Вздор!

– Девочка чиста, госпожа.

– Спасибо, Эйбл. Ее мы тоже заберем с собой. Так меч позволяет тебе владеть собой?

Странник кивает.

– Я надеюсь, ты понимаешь, какая это честь. – Фиа возвращается в свое мутигелевое кресло. Оно не забыло форм ее тела. – Для нашей эвакуации все подготовлено. У нас есть заранее предусмотренный путь через блокаду, и когда мы выберемся, конвой сопроводит нас на побережье, где ждет корабль. Однако есть вторичная задача, которая стала выполнима с вашим прибытием.

Вред кривится, но не говорит ни слова.

– Один из наших шпионов был схвачен и отправлен на фабрику по переработке. По иронии его пленители не подозревают о знаниях, которыми он обладает. Им нужны только его органы. У нас мало времени, прежде чем его обработают, так что мы должны действовать быстро. К сожалению, его уже поместили под сущностный замо´к, и я не отважусь его взломать, рискуя рассудком пленника. Нужен поющий меч, чтобы справиться с замком без опаски. Уверена, ты поймешь, когда окажешься на месте.

– Почему вы не используете собственный меч? – спрашивает Вред.

– Хороший, хотя и дерзкий вопрос. Мой меч не здесь. Меня могли обнаружить, и я не желала рисковать.

– Но рискнуть мечом Гаммы ради этого шпиона вы желаете?

Фиа вскакивает и резко приближается к Вреду.

– Чего я желаю, так это доставить клинок и информацию Семерым, а еще нанести удар по извращенным порядкам этого города! И не желаю больше слышать всяких вздорных вопросов от подобных тебе. Понял меня?

– Более чем.

– Мы установили ключевые фигуры в управлении фабрикой, и нашей третичной задачей будет их устранение. В лучшем случае это замедлит деятельность Нелюди на несколько недель, но это напомнит людям, что мы про них не забыли, и даст столь необходимый стимул другим нашим агентам в этом регионе. Вы можете отдохнуть здесь, пока мы с Эйблом проведем последние приготовления.

– От меня не будет особого толка на задании, я едва хожу.

– Мы можем осмотреть твою ногу, поймем, возможно ли ее восстановить. В любом случае ты прав. Но не переживай, я могу придумать для тебя другое дело.

Костокрылы будто повисли посреди неба, а остальной мир вращается под ними. Приближается ярко освещенный, кипящий полужизнью Дивенбург. Его башни наперегонки устремляются к звездам, вычерчивая хаотичные контуры города. Некротические трубы тянутся до самых крыш. Когда подлетают Костокрылы, многие трубы поднимаются, будто антенны, и разделяются на четыре пальцеобразных лепестка, настежь раскрывая готовые принять безмолвных летунов клапаны – или скорее сфинктеры. Приземляясь, Костокрылы входят в трубы. Происходит воссоединение.

От Костокрылов отрываются обрывки сущности, устремляясь по трубам. В считаные мгновения они протекают по хребтообразным тоннелям, через крыши, просачиваются сквозь стены и еще ниже, под растрескавшиеся каменные плиты, в утробу города, мчась к его центру, его бьющемуся сердцу, к своей Матери, Нелюди.

Все шесть лет с момента прибытия в город Нелюдь непрестанно работала. Развивала себя. Ее тайна спрятана у всех на виду, но она слишком тяжела, чтобы люди ее приняли. Дивенбург – нечто большее, чем ее город. Дивенбург – это она сама, еще один из ее многих титулов. Сантиметр за сантиметром она расширяла свою оболочку, плащ из мертвецов, сращивала ее с металлом и кирпичом города.

В отличие от Узурпатора она не господствует над людьми, живущими внутри ее стен, она их совершенствует. Ее культ силен; ее почитателей надежно удерживают обещания бессмертия, а в дальнейшем – и вознесения. В ответ люди следят за состоянием города, обновляют ее оболочку свежими частями, сражаются с каждодневным гниением, которое насылает на нее мир.

Нелюдь поглощает возвращенную сущность и обдумывает полученные сведения. Ее агентов на юге заставили умолкнуть, отняли у нее дневную власть над Вердигрисом, а теперь Рыцари Нефрита и Пепла надвигаются на ее жилище. Есть только одно возможное объяснение: Узурпатор выступил на север и стремится лишить ее столь тяжело отвоеванной свободы. Она этого не допустит.

Вены улиц Дивенбурга пульсируют, заявляя о ее намерениях. Ушей Полуживых достигает предупреждающий шепот.

Город оживает.

Веспер лежит на мутигелевом кубе, будто пловец в желейном океане. Она нетерпеливо стучит ногами. Странник нажимает на встроенную в основание куба панель, и мутигель размягчается, позволяя Веспер погрузиться. После еще одного нажатия гель вспоминает свою прежнюю форму и подбрасывает Веспер в воздух.