– Что ты делаешь?

– Я их сейчас отправлю по почте.

– Права отправишь по почте? А если они потеряются? По какой почте ты их собрался отправлять? Это же документ! Нет!

Оказалось, и правда. Все документы можно просто отправить по почте, в Британии письма не теряют, и можно не волноваться за сохранность их содержимого.

Хорошая традиция, может быть странная в нынешний скоростной век интернета, но хорошая. Именно по почтовому ящику в Англии можно понять, сколько ты отсутствовал. В первый день по возвращении тебе надо было разгрести всю почту: счета, приглашения, письма из школы, из магазинов, открытки. В любой лавке обязательно будет отдел с открытками, потому что это основное, что нужно подарить на любой праздник. Такие вещи приятны, хотя и необычны для XIX века.

Наверно, были какие-то вещи двух разных культур, которые нам казались странными. Тем не менее взаимообмен традициями происходил у нас ежедневно. Тот же Пол мне однажды сказал, что более дотошных подопечных, чем я, у него не было. Я настолько старалась разобраться в отношениях и в жизни Британии, что задавала тысячу вопросов, и ему приходилось искать ответы и находить решения. Однажды он признался, что благодаря мне узнал о Лондоне, несмотря на то, что родился и вырос там, гораздо больше, чем за все прошедшее время. Мне нравилось такой обмен информацией и такое взаимопроникновение культур. Ладно. В основном, нравилось.

Я узнавала много нового, обрастала знаниями. Лондон – кладезь современного искусства: аукционы Sotheby's, Christie's и огромное количество выставок.

Мы переехали как раз во время Фриза, ежегодной ярмарки. Весь Лондон в это время сам превращается в произведение современного искусства. На нас сразу посыпались приглашения на множество культурных мероприятий. Правда, сейчас у меня это событие скорее ассоциируется с огромным количеством халявщиков, которые приходят поесть и выпить за чужой счет. Тогда же я была полностью вовлечена в поток светского блеска. Нас пригласили на одну выставку, и мы ошиблись домом. Зашли, а там тоже перфоманс, и нам рады – оставайтесь, ешьте, пейте, смотрите, и так можно передвигаться из галереи в галерею.

Я подружилась с аукционным домом Sotheby's, была постоянным гостем на их мероприятиях, даже трогала картину с бутылкой «Кока-колы» Херста, стартовая цена которой перед аукционом была 20 млн. долларов. Эти дорогущие экспонаты постоянно мелькали перед моими глазами, и со временем во мне созрело желание разобраться, стало невыносимо ходить на эти выставки и стоять спиной к картинам с бокалом шампанского в руках. Я пошла на курсы в Сотбис «История современного искусства». Каждая лекция – новая тема, но получилась, что я пошла за курсами по искусству, а получила курсы по современной жизни. Мне показалось мало, и я прошла еще один курс при институте. И каждый раз везде я задавала только один вопрос: «Вы можете мне гарантировать, что сегодня, купив картину за 20 млн, я через пять лет хотя бы не потеряю в цене?» Ни один специалист по современному искусству не дал гарантии, потому что завтра может прийти другой авторитетный знаток, который скажет, что «король голый».

Лично для себя я поняла, что современное искусство – это в основном пиар как олицетворение всего современного мира. Все стремятся удовлетворить неуемные потребительские аппетиты нашего общества. Будь то культурный или материальный заказ. Сейчас все можно продать, начиная от зубочистки и закачивая человеком, и иной раз зубочистка стоит дороже человека – все зависит от того, насколько умелый продавец. Порой вся эта культурная жизнь напоминает мне бесконечную игру в казино. Выйдет или нет, удастся что-то втюхать кому-то с деньгами или нет.

У меня с детства существовал определенный порог, который я не смогу никогда переступить. Я видела очень много наркотиков, когда была подростком, но сама никогда их не принимала. В раннем возрасте я посмотрела фильм «Игла» с Цоем, испугалась и запомнила этот страх на всю жизнь. Для меня наркотики – табу. Такое же отвратительное брезгливое ощущение у меня было и в казино, при все том, что многие мои друзья туда ходили. Мы с Андреем ужинали, они играли. И вот на моих глазах люди сходили с ума, теряли контроль, глаза налились кровью. Адская картина потеря себя. То же самое впечатление у меня в результате осталось и от арт-тусовки – толпа паразитов, которые прицепляются к богатым людям, желая урвать свой кусок удачи, иной раз в этом порыве теряя человеческий облик.

Как здравомыслящий человек я несомненно видела все минусы жизни в Лондоне, но в то же время я замечала огромное количество плюсов, и я наслаждалась городом. Принимая его таким, какой он есть. Я очень благодарна Лондону – за встречи, за знакомства и новую жизнь. Лондон на время стал моим домом и дал возможность посмотреть на мир с другой стороны. Я начала проще относиться ко многим вещам. Мне стало все равно, что обо мне подумают окружающие. Я изменилась.

Это город, с одной стороны, полный условностей, с другой – совершенно свободный. Сегодня я могу в любой одежде зайти куда угодно и мне абсолютно не важно, как на меня посмотрят. Ты можешь прийти в ресторан и встретить какую угодно знаменитость. Когда мы приехали, нам показали одно место, где всегда 100 % ужинает какая-то звезда. Естественно, мы туда пошли. Интересно же – кто там будет? Мы два раза приходили – никого не было, и тогда я сказала мужу: «Правильно, как мы можем встретить тут кого-то, если на сегодняшний день в этом ресторане звезда – ты. Без шансов». Кстати, потом мы познакомились там с Фабио Капелло, еще до того, как он стал тренером сборной. Я тогда, увидев его, долго уговаривала Андрея подойти и поздороваться. Он решил, что не стоит этого делать. Фабио подошел сам. Может быть, подойди Андрей первым, потом не сидел бы на лавке в сборной?

Через какое-то время жизни в Лондоне я поняла, что встретить там любого знаменитого человека в любом месте – не проблема. В маленьком итальянском ресторанчике через дорогу от моего дома, где на ужин собирались милые старушки, главными возмутителями спокойствия, которые оставались за полночь, были мы с подружками и Джордж Майкл с друзьями. Так регулярно и встречались там за соседними столиками. Правда, кто он такой, мне рассказали как раз подруги. К нему никто никогда не подходил ни за автографом, ни за селфи. Не потому что не узнавали – просто уважали частную жизнь человека. Одно дело прийти на публичное мероприятие – там быть на виду твоя работа, другое – сидеть с друзьями в кафе. Впрочем, однажды мы нарушили это правило – не трогать людей за обедом. Моя подруга – большая поклонница Пенелопы Круз и Хавьера Бардема – увидела их за соседним столом в ресторане. Она очень хотела подойти, но я ей запретила – воскресенье, обеденное время, они всей семьей с детьми и друзьями – мы просто не имели права их беспокоить. Уже вышли из ресторана, смотрю, моя подруга места себе не находит. «Ладно, – говорю я ей. – Вот магазинчик с цветами. Давай купим букет, вернемся, и ты ей его подаришь». Она забрала все белые розы – это был огромный букетище цветов, который не помещался в руках. Эльвина подошла к столику Пенелопы и, страшно извиняясь, что потревожила, подарила ей эти цветы и сказала, что восхищается ею. Пенелопа расцвела в улыбке, так искренне и по-настоящему поблагодарила и добавила, что таких букетов ей никогда не дарили! А я наблюдала и думала, что вот в этот момент перед моей подругой стоит не кинозвезда, а обычная женщина, которая выбралась на воскресный обед семьей. На красной дорожке она в маске звезды – далекой, притягательной, недосягаемой, а на деле это все работа тех самых пиарщиков. Тут же в ресторане сидела настоящая Пенелопа – обычная женщина, для которой букет роз – повод для радости!