— Кто-нибудь еще? — спросила женщина, оглядывая комнату.

Сердце Сары забилось. Это была группа незнакомцев. Ей не хотелось делиться с ними личными переживаниями.

Люди смотрели на часы. Заскрипели стулья.

«Хорошо, — подумала она. — Меня спас звонок». Она никогда не была коммуникабельной. Будучи ученицей, она никогда не любила поднимать руку или вступать в дискуссии. Когда она была женой Джека, она всегда следовала за ним и смотрела на его общественную жизнь как бы со стороны.

Ее ладони вспотели. Лучше всего ускользнуть и забыть об этом.

И затем, когда люди уже начали было вставать со стульев, кто-то сказал:

— Я испугалась, обнаружив, кто я без моего мужа.

В комнате воцарилось молчание. Слова, казалось, отразились эхом от старых, обветшалых стен здания.

«О, черт! — подумала Сара. — Это была я».

Ее лицо пылало, и она пустилась в объяснения:

— Гм… я не знаю, почему я это выпалила. — Она замолчала и оглядела комнату, ожидая увидеть нетерпение или скуку. Все смотрели на нее. Она попыталась самоосуждающе улыбнуться. — Остановите меня, если вы уже слышали об этом раньше.

Парень рядом с ней — Луис — погладил ее по руке.

— Мой друг, если ты ходишь в эту группу, ты уже слышал раньше обо всем. Это не имеет значения. Для тебя все это в новинку. Вот что имеет значение.

Часть ее, чикагская часть хотела вспрыгнуть и завопить: «Как это может иметь значение для вас, люди? Вы даже не знаете меня. Какое вам до меня дело?» Но в глубине души она была благодарна за то, что ее слушали. В конечном счете. Она сделала глубокий вдох и переплела пальцы на коленях.

— Я вышла замуж сразу после колледжа. У меня никогда не было своей жизни. Я перешла из общежития прямо в дом Джека. И все было хорошо до тех пор, пока я не поняла, что живу чужой жизнью. Чем-то, что мне не принадлежит, чем-то, что я через некоторое время должна вернуть владельцу.

Вместо того чтобы нервничать или почувствовать себя глупо, Сара расслабилась. Люди собрались здесь не для того, чтобы судить ее. Они пришли сюда, чтобы слушать.

— Он был отлично устроен до того, как встретил меня. И дом, в котором мы жили, был его домом. Мы называли его нашим, но он всегда был его.

Вы знаете, несколько раз после того, как мы поженились, я проезжала мимо, возвращаясь домой. Я даже не считала этот дом своим. Как можно не знать, как выглядит твой собственный дом?

Она говорила и удивлялась, почему она так долго оставалась к этому слепа.

— Когда вы работаете дома, как я, вы создаете пространство, которое отражает ваши вкусы, верно? Но не в моем случае. Мой домашний офис был маленькой студией с встроенными полками и откидным столом. Джек держал там свое оборудование, и его шестеренки всегда лежали на окне, загораживая свет. Но мне никогда не приходило в голову, что это можно изменить. — Она взглянула на часы. — Кроме того, случилось еще много всякого. Эти вещи, может быть, вас не шокируют, но меня они удивляют. Я рада, что пришла сюда сегодня вечером. Спасибо за то, что дали мне почувствовать ваше расположение.

Она замолчала, сделала глубокий вдох, чувствуя себя очищенной. Нет, отмытой.

И это было лучше, чем таскаться по округе полуживой день за днем.

Люди отодвигали стулья и прибирали кофейный столик.

— Надеюсь, вы вернетесь, — сказала Глория.

— Хотелось бы мне, чтобы в этом не было нужды, — ответила Сара.

— Всем нужны друзья.

— Вы правы, но не похоже, чтобы они приходили постучать в мою дверь.

— Верно. Вам самой нужно сделать шаг. То, что вы пришли на встречу, — один из таких шагов.

Сара нашла чайное полотенце и вытерла крышку электрокофейника.

— Вот что пугает меня: я чувствую, словно достигла конца жизни, как будто мне больше нечего делать.

— Не думайте об этом так. — Глория вытерла конторку и плитку. — Думайте о том, что взрослая жизнь достаточно долгая. И теперь вы наконец готовы к тому, чтобы вырасти.

Сару привлекала прямота Глории.

— Это одна точка зрения. И сколько вы уже разведены?

— Около года. После десятилетия попыток стать счастливой я развелась, рассталась со своим мужем и влюбилась, всего за несколько месяцев. Люди говорят, что вы не должны начинать новых отношений так скоро после развода, но, черт побери, кому какое дело до того, что говорят люди?

Сара надела жакет, и они вышли вместе.

— Приходите на следующей неделе, — сказала Глория.

Сара заколебалась, но неожиданно почувствовала вкус к беседе.

— У меня все еще осталась привычка думать о нем. Кто-то присылает приглашение, и я автоматически думаю о графике Джека. Или я иду в магазин и покупаю продукты, которые он любит, даже не осознавая этого. Я даже не знаю, какие крекеры я сама предпочитаю. Я всегда покупаю «Ритц», потому что это любимые крекеры Джека.

— Я надеюсь, вы вернули их обратно в магазин.

— Я сделала лучше. Пошла на пляж и скормила все чайкам.

Авроре надоело быть отличницей, но она не знала, что делать, чтобы сменить репутацию. Ее учительница английского задала «Войну миров»[11], и ей хотелось по этому поводу задрать нос, но, если честно, она не могла. Это была великая книга, лучше, чем кино. Однако, если бы она признала это вслух, она была бы такой же парией в школе, как член шахматного клуба. Облом. Шахматы ей тоже нравились.

Гленмиур был последней остановкой школьного автобуса. На перекрестке улицы Дрэйка и пляжа завизжали тормоза и автобус остановился. Аврора подняла глаза от «Войны миров», глядя, как Мэнди Джекобсон и ее подружки двигаются к выходу из автобуса, по пути болтая и смеясь.

Аврора с замиранием сердца ожидала, надеясь, как и каждый день, что девочки заметят ее, может быть, пригласят с собой, что бы они там ни делали каждый день. Они, похоже, всегда весело проводили время, даже когда просто шагали по улице.

Но сегодня, как и всегда, они исчезли, словно бриз, оставив запах жвачки и духов, не замечая Аврору, словно она была рюкзаком, который кто-то забыл на заднем сиденье.

Можно было подумать, что она научится не обращать на это внимания после всех подобных случаев. Однако их жизнь казалась такой веселой. Было трудно не мечтать оказаться одной из них. В автобусе они накладывали друг другу макияж и делали прически. Иногда они замечали Аврору, но только для того, чтобы списать у нее задание по алгебре или домашнюю работу по испанскому, потому что они знали, что у нее все сделано, и сделано без ошибок. И даже это заставляло ее сердце биться, а руки потеть от ужаса, что ее заметили. Аврора делала одолжение. У нее не было выбора. Если она откажется, эти девочки вообще не будут иметь с ней дела.