пришел на церемонию. А после неё, Вилл пожал руку Уиллу Беккеру и что-то сказал. На Мартина он кинул короткий взгляд. Сын смутился. Он не понимал этой перемены, но из-за любого проступка отец ругался, а за многие достижения Мартина даже не хвалил. Перемены в отношениях случились внезапно, точно в один день и сын никак не мог понять, что натворил. Из всех сил он пытался выслужиться уже не ради уважения мальчишек, но лишь ради одобрения отца, но он был непробиваем. Зато к Йозефу Вилланд стал относиться снисходительнее и прощал все его вольности и выходки. И Мартин завидовал брату. Ревность съедала его изнутри и удобряла почву для ростков ненависти.

***

Траур трауром, а патрулирование по графику должно было состояться. Тем более, заряженные энергией, гордостью и патриотизмом юнцы готовы были на всё.

В наспех сформированном отряде Мартин был назначен командующим. Трое из пяти мальчишек были с ним в лагере, и Мартина не покидало ощущение, что он занял место Макса Беккера. Двух других, он не знал.

– Куда, Фюрер Мердер? – ехидно спросил Ганс.

– Фюрер у нас один, а нам здесь направо, – серьезно ответил Мартин.

Поворот на *** штрассе. Ганс, Фриц и Гюнтер стали перешептываться. Еще двое шедшие позади, имен которых не знал ни Мартин, ни троица удивленно оглядывалась по сторонам, ибо в этом квартале не были ни разу.

– Гер Мердер, мы точно не заблудились? – спросил Ганс.

– Да, для этого места нас маловато, – добавил Фриц.

Мартин остановился, обернулся и грозно посмотрел на них.

– Даже если любой из вас будет здесь один, все они, – Мартин демонстративно провел пальцем, – должны бояться одного, ведь за каждым из нас стоит целый легион! И они должны это помнить и быть смирными. – Несколько прохожих обернулись, ведь речь шла о них. Ребята из отряда занервничали.

– Это самый крупный еврейский квартал, а ты ведешь себя как дома, – бормотал Гюнтер.

– Я и есть дома! В Германии! – Мартин широко раскинул руки, словно пытался обнять всю страну. Все давно уже посмеивались над ним за излишнее рвение в службе. Большинство мальчишек скорее просто развлекались, делали всё только для галочки или преследовали личные цели, но такие как Мартин часто досаждали.

– Но к нам в дом забрался враг, – сказал парень, имя которого никто не знал. – Ортвин, – представился он.

– Вот именно!

– Да? И что мы вшестером можем сделать? – язвительно спросил Фриц.

– Они должны привыкать, что мы здесь ходим свободно, – Мартин наклонился к нему и прошептал,– Ведь совсем скоро здесь будут ходить уже штурмовики, – он перевел взгляд на Ортвина, рядом с ним стоял здоровенный парень. Его форма явно была пошита на заказ, ибо не вписывалась ни в какие стандарты.

– А ты…

– А это мой брат Эб, – представил его Ортвин, – он не очень разговорчив, зато силища какая! Не сомневаюсь, еще удивитесь! Да, и обычно Эб общается через меня, – большой брат кивнул и все его три подбородка сжались, словно меха горна.

– С такой поддержкой нам точно нечего боятся! – победоносно воскликнул Мартин.

Большинство прохожих старались не замечать мальчишек или переходили на другую сторону дороги, как только видели коричневые рубашки. Здесь жили и немцы. Некоторые из них в приветствие вскидывали руку, увидав мальчишек в форме, но были и те, кто так же как и евреи, усердно не обращали на них внимания.

Мартин шел впереди отряда и в своём воображении вёл не шесть мальчишек, а целую армию и, будучи уверенным в превосходстве расталкивал зазевавшихся прохожих.

Дыхание спёрло и кровь прилила к голове, когда навстречу Мартину из угла вышел еврейский парнишка. Он словно сошел с тех самых антисемитских плакатов: нос горбинкой, пейсы из под черной шляпы, толстые круглые очки и маленькая книжка в пухлых руках. Он шел, ни видя ничего перед собой зачитавшись пока не врезался прямо в Мартина. Чуть пошатнувшись, командир отряда грозно посмотрел на него.

– Куда прёшь, личинка раввина? – Позади послышался смех.

– Я извиняюсь, – ответил парень.

– А прощенье еще надо заслужить! – сказал Мартин, схватил еврея за воротник и поволок в глухой переулок. В его руке блеснул наградной кинжал. Отряд последовал за ним.

– Прекратите! Я Мозес Бернштейн! – завопил он.

– Мозес?! Какое мерзкое имя, – сказал Фриц. Мартин рассвирепел.

– Сын Иисака Бернштейна! – продолжал Мозес, когда прямо перед его лицом Мартин взмахнул клинком.

– Когда в Америку пришли захватчики, индейцы срезали с их голов скальпы в качестве трофея, слышал, наверное? – еврей задыхался и когда Мартин схватил его за пейс, он испуганно вскрикнул. Острым кинжалом он срезал вьющийся локон. Мартин, смеясь, поднял над головой трофей. Но когда он схватил Мозеса Бернштейна за вторую косичку, вдруг почувствовал жгучую боль под ключицей. Стальная перьевая ручка проткнула коричневую рубашку и ужалила как шмель. Мартин вскрикнул и отпустил пейс. Он ощутил тепло обволакивающее руку. Его Кинжал вонзился в мягкий живот Бернштейна и продвигался всё глубже. Мартин не понимал, как он это сделал, но было уже поздно. Жертва захрипела кровавым кашлем. Тело сползло с клинка и рухнуло у ног Мартина. Колени задрожали, а страх парализовал тело и заглушил боль свежей раны.

– Что ты наделал?! – закричал Гюнтер.

– А разве не для этого мы сюда пришли? – вступился за убийцу Ортвин.

– С ума сошел?! Из всех поганых жидов в этом квартале он убил Мозеса Бернштейна! – Все непонимающе переглянулись.

–Это сын главного раввина города! Он всегда был довольно лоялен с властью, делал что укажут, но теперь… – Гюнтер посмотрел на тело в луже липкой крови и поморщился при виде колотой раны. Мальчишки бросились бурно обсуждать, кто виноват, и что делать. Только Мартин, замерев с окровавленным кинжалом в руках, продолжал смотреть в застывшие глаза Мозеса. Первое убийство. Его первое убийство свершилось раньше, чем он успел напиться вина и побыть с девушкой. Мартин не раз представлял себе этот момент. Сделать это оказалось проще, чем осознать, и пока другие думали что делать, убийца вглядывался в лицо жертвы, держа в одной руке кинжал, а в другой отрезанный пейс.

– Просто давайте убежим отсюда! – испуганно сказал Ганс.

– Нет! Тогда его рано или поздно найдут, а нас здесь многие видели. Эб! встань у входа в переулок и никого не пускай, – приказал Ортвин и брат, запыхтев как паровоз, пошел к выходу.

– Да и пусть видели! Разве нам не для того выдают кинжалы? Он напал на Мартина! – сказал Фриц и схватился за рукоять своего клинка.

– Это слишком важная шишка, его нельзя так просто мочить в переулке и оставлять мусорным