Молчание затягивалось, и тогда Сергей, взглянув на часы и осознав, что сейчас скорее раннее утро, чем поздняя ночь, позёвывая, предложил:

— Давай завтра эту фотку, — его палец уткнулся в изображение юнца на планшете, — официанткам покажем. А там видно будет.

— Как? — с удовольствием и втайне радуясь, что инициативу в дознании перехватил бывший инспектор, заинтересовалась домовая. — Нас же в клуб не пустят.

Иванов удивился.

— Зачем нам клуб? Придём пораньше, на подходе кого-нибудь из официанток перехватим, поговорим и физиономию сыночки-мажора покажем обязательно. Ты же их в лица запомнила? — лёгкий кивок в ответ. — Не захотят говорить — снова за ними пойдёшь и послушаешь. Между собой в любом случае нас обсудят, а заодно и про фотографию вспомнят. Не знаешь, — внезапно спохватился Сергей, — их в отпуск за свой счёт не разогнали до окончания всей этой возни?

— Нет, — поспешила прояснить этот вопрос кицунэ. — Девочки ещё ворчали, что работы нет, а ходить надо. У них же зарплаты копеечные, с чаевых живут.

— Вот и хорошо. Спать пошли, — уже вставая и думая исключительно о любимом диване, сказал Иванов и отправился к себе.

***

На следующий день всё прошло как по писаному. Сергею и кицунэ без особых проблем удалось застать на подходе к клубу одну из сотрудниц, весёлую и смешливую девушку по имени Наташа, неожиданно легко согласившуюся пообщаться.

Для правдоподобности назвались, не став особо заморачиваться, всё теми же блогерами, ведущими собственное расследование пожара в клубе. В качестве доказательства показали один из заранее подобранных анонимных телеграм-каналов, который хоть официально и был не в чести у нынешней власти, но народом читался весьма активно, не смотря на все запреты. Наташе этого вполне хватило.

Заверив девушку, что её имя нигде не всплывёт и подкрепив своё обещание небольшой денежной суммой, показали фотографию Артёма Нефёдова. Как и ожидалось — это был он. Именно про этого завсегдатая шептались официантки между собой. Именно он и устроил глупую шутку с фейерверками, из-за которой пострадала девушка и прямо сейчас портят жизнь совершенно постороннему человеку.

Особенное расположение у сотрудницы клуба вызвала Маша, как-то сразу сумевшая найти с ней общий язык.

— Наташка, — по-свойски говорила кицунэ официантке, считавшей её уже без пяти минут подружкой. — Так я не поняла, почему этого уродца все покрывают?

— Ой, — отмахнулась та, делая знающее лицо. — Да всем известно: как только видеозапись посмотрели и разобрались, в чём дело, хозяева сразу с папашей этого сопляка связались и быстренько всё обсудили. Не знаю, как они там договорились, а только сама видишь — ничего ему не будет. Там отец хоть и не родной...

— Да с чего ты взяла? — очень натурально округлила глаза домовая, имитируя удивление.

Наташа подбоченилась, снисходительно поглядывая на ничего, по её мнению, не знающую собеседницу и упиваясь вниманием к своей персоне.

— Тоже мне, секрет... — медленно, с расстановкой ответила она. — Говнюк ему в комплекте с женой достался, от первого её брака. У нас тут девочка подрабатывала, мама которой одно время в прислугах у них ходила, так она говорила, что там мама за Артёмку своего глаза кому хочешь выцарапает. И даже отчим ничего сделать не может. Только терпит и вытаскивает засранца из разных историй. Нет, ты представляешь, с такими возможностями и...

О Сергее увлечённо болтавшие девушки даже не вспоминали, а он, отойдя на пару шагов в сторону, благоразумно помалкивал, дабы не мешать домовой вытаскивать из говорливой официантки нужные сведения. Слишком у неё это ловко получалось.

Женский разговор постепенно перетёк на бедолагу-электрика.

...- Такой хороший дядечка, — вещала Наташа. — Всегда здоровался, спокойный очень... А Вова, который охранником в тот день был, сказал, что его теперь посадят, потому что полиции нужен виноватый. А мне его жалко очень...

Последняя фраза прозвучала довольно фальшиво. Девушка не смогла, да и не слишком пыталась скрыть свою, личную радость от того, что все эти неприятные события обошли её стороной.

— За что? — продолжала строить из себя любопытную глупышку Маша. — Он же ни в чём не виноват!

— Так дело же завели! — удивилась такой непонятливости Наташа. — Нас следователь уже допрашивал про то, как электрику чинили. Говорил, там нарушено всё, что можно и нельзя. И что от фейерверков этих самых неправильная проводка и загорелась.

Иванов покачал головой от такой дурости. Официантка, похоже, уже и сама начала верить в официальную версию событий, для удобства позабыв о том, что видела своими глазами.

В это время мимо них прошла незнакомая, весьма миловидная девушка, на ходу приветственно кивнув Наташе. Та сразу засобиралась.

— Мне пока. Стою тут, болтаю с вами... Сегодня же клуб открывается. С утра сообщили... Опоздаю на работу — оштрафуют.

Наскоро попрощавшись, она поспешила в сторону заведения, оставив Машу и Сергея в глубокой задумчивости.

Чтобы не мёрзнуть на улице — прошли в уже знакомую кофейню. Там, устроившись за столиком и мрачно посматривая через окно на спешащих по своим делам людей, приступили к разбору беседы с официанткой.

Слово взяла Маша.

— Думаю, искать ту девочку, которая в больницу попала, смысла нет. Она ничего нового не скажет.

— Да, — спокойно подтвердил вывод домовой бывший инспектор.

— И искать видеозапись случившегося тоже бессмысленно. Её, скорее всего, уничтожили по взаимной договорённости, — продолжила домохранительница, подперев щёку кулачком.

В этот раз ответом ей стал утвердительный кивок.

Кицунэ поморщилась. Было видно, что она собирается проговаривать что-то неприятное ей самой. Что-то гадкое и неизбежное. Иванов не торопил, ждал, понимая, что сейчас домовую нельзя подталкивать или направлять. Она сама должна принять, прочувствовать реальность жизни, в которой упоминания о правде или справедливости нет изначально. Именно ради этого всё и затевалось.

— Получается, посадят дядечку электрика... А Артём на свободе останется. Так?

Полные слёз глаза уставились на бывшего инспектора. Он взгляда не отвёл, ответил честно:

— Насчёт «посадят» — не знаю. Смотря как дело завернут. Но пока не отпустят — точно. В остальном — да. Ты всё правильно поняла. Бабло решает если и не всё, то очень многое. Всем, кому положено — денежку сунут или пообещают что-нибудь полезное. Мелочи всякой, типа охранников с официантками, рты хозяйской волей позатыкают. Обожжённой девочке подкинут что-нибудь на косметологов, чтобы не воняла. Виновного назначат, точнее, уже назначили. Вот тебе, Машуля, изнанка нашего бытия. Жизнь как она есть. Просто многие стараются этой её стороны не замечать, теша себя иллюзорными мыслями о торжестве закона и верховенстве права. И даже верят в них, пока сами носом в это дерьмо не уткнутся. А потом стоят, хлопая глазами от удивления и беспомощно ждут, пока их более сильные и наглые не пережуют и не выплюнут. Некоторые жалуются, обращаются в суды и прокуратуру... Да только без толку. Все необходимые бумажки, включая экспертизы и протоколы, уже оформлены и подписаны. Помнишь, тебе Наташа об этом вскользь упоминала? — внимательно слушавшая девушка часто-часто закивала головой. Сергей продолжил. — Не подкопаешься. Так что и законный путь в данном случае — это тоже путь в никуда. Как-то так.