Диспозицию и действия своего войска Борис уже представлял. Провёл совет с Узамом и предводителями групп воинов. Подробно объяснил действия противника и свои, чтобы не было неприятных неожиданностей, чтобы знали – кто и что делает и в каком порядке. И лучше пусть каждый знает свой манёвр, как во время боя делать перестроения. Хорошо бы ещё резерв оставить, да слишком войско малочисленно, ещё бы человек сто – сто пятьдесят.

Ждать противника пришлось три дня. И заявил он о себе сам. Громко завыли трубы на том берегу, начали бить барабаны. А потом на дороге показалось войско. Много, шесть коней в ряд, всю дорогу в ширину заняли. Мост столько не пропустит, он по габаритам на одну телегу рассчитан. Перед мостом «пробка» получилась, перестраиваться надо, по три лошади в ряд. Лучники не подвели, стрелы летели одна за одной, и промахов не было, да и промазать мудрено, перед мостом уже сотня чужих воинов, как не больше. Кто-то из них сообразил, что толпиться перед мостом – себе дороже, начали направлять коней в реку. Упирались кони, воины с оружием и в защите весят много, утопят. Но как только первый конь перешёл, другие в реку пошли уже свободно. Лучники стрел не жалели, пять минут – и колчан пуст. С собой они брали по несколько пучков стрел. Сейчас очередь до них дошла. Щёлкали тетивы, зловеще шелестели стрелы, ржали кони, кричали и стонали воины. Воды реки кровью окрасились. Но лучников мало, полсотни всего. Пришлось им отступать, даже побежали, когда первые перебравшиеся всадники на них поскакали, выхватив мечи. Но лучники сделали своё дело, внесли сумятицу, да и уничтожили много врагов. Не один десяток на другом берегу валялся, и несколько десятков по реке плыли. Но это те, у кого тяжёлых доспехов не было. А таковые были, из пешцев, копейщики.

Переправившиеся всадники лучников преследовать не стали, а начали выстраиваться шеренгой, от холма до холма, а это верных полторы сотни метров. Когда шеренг стало уже несколько, воины начали бить мечами по щитам и кричать боевой клич – «Хур!» Шум поднялся невообразимый. Удары мечей о щиты, удары барабанов, вопли воинов, завывание огромных труб, напоминающее рёв слонов. Морально пытались воздействовать, напугать. Когда переправилась большая часть войска, чужаки двинулись в атаку. Сверкали на солнце мечи, надраенное железо доспехов, шлемы. Нарастал топот копыт. Полное впечатление, что на тебя несётся лавина и раздавит. Борис подал сигнал, выстрелив из одноразовой ракетницы вверх. О сигнале таком своим предводителям говорил. Но взмывшая в небо зелёная звезда противника удивила. Стали сбавлять ход, показывали пальцем. В оптику Борис отчётливо всё видел. Всадники уже находились между холмами. По сигналу воины Бориса выбили камни из-под колёс телег. Сначала медленно, потом разгоняясь, подпрыгивая, а некоторые и переворачиваясь, телеги мчались вниз по склону с грохотом. Чужаки опасность заметили, а деваться некуда. В стороны невозможно – склоны, да и соседи не дадут возможности. Назад – шеренги своих войск мешают. Передние ряды начали нахлёстывать коней, стараясь вырваться, уйти вперёд, и в это время на чужаков повалились телеги, камни. Ржание коней, крики раненых, раздавленных большими валунами, глухие удары – дикая какофония звуков! А вниз помчались телеги с горящей соломой, вызывая неописуемый ужас. Лошади сбрасывали всадников, бились. А на них сыпались пучки горящей соломы, телеги сбивали с ног.

Те первые ряды, что успели уйти из-под камнепада и огненных телег, прямиком на Бориса вырвались. Сержант же за «Кордом» стоит, высунувшись из люка бронеавтомобиля. Особо целиться не надо, конская и людская масса плотная. А двести метров для «Корда» – не расстояние. Открыл стрельбу, слегка стволом в стороны водил. Падали кони и люди. Одна тяжёлая пуля убивала или калечила лошадь. А если прицел немного выше был, то двух-трёх человек. Одна лента закончилась, спешно вторую поставил. И короткими очередями огонь. Последний всадник с конём упал в полусотне метров.

Внезапная тишина оглушила. Потом Борис услышал потрескивание остывающего ствола, далёкие крики. Воины его войска стояли шеренгой за бронемашиной. Они тоже были ошеломлены грохотом выстрелов, а главное – результатом. На дороге и по обе стороны от неё валялись трупы людей и лошадей. И это сотворил один человек! У Узама мысль мелькнула – а если таких, как Сержант, будет десяток, сотня? Они весь мир покорят, и никто не сможет им противостоять, не найдётся такой силы, даже если прибегнут волхвы-правители к чернокнижию.

Воины столь быстрое уничтожение большого количества людей и лошадей видели впервые, были в шоке. Сомневались ранее – такой молодой, а Узам и другие предводители Сержанту подчиняются. За какие таланты? А теперь увидели его в действии. С виду – обычный человек, а заменит стаю гаргулий. Прониклись уважением невиданной силы. Уважали и раньше за ум, доблесть, способность противостоять всяким тварям, созданным чернокнижием. Но воин будет преклоняться перед ещё более умелым воином, а не хлебопашцем, лекарем или шорником. А в искусстве убивать выше Сержанта не мог встать никто.

– За мной, не торопясь! Раненых добивать! Трофеи будем собирать после! – распорядился Борис.

Люк закрыл, тронул машину. Так и ехал по трупам людей и лошадей, бронемашина преодолевала такие препятствия легко. Небольшой участок свободной дороги, а потом пошёл просто массовый завал трупов. Обезображенные камнями, раздавленные, обожжённые, они выглядели отвратительно, жутко. При переезде мёртвых тел огромными колёсами «Тигра» слышался хруст ломаемых костей, какое-то чавканье и бульканье. Это рвался кишечник. Борис прикидывал, очень приблизительно, потери противника. Выходило полтысячи. Значит, под водительством Алабая осталось вдвое больше. Если он будет упорствовать, надо ждать второй атаки. Впереди показалась река, мост. Воины Алабая форсировали реку, но уже в другом направлении, на свой берег. На мосту была давка.

Борис остановил машину. Момент удобный нанести урон. Откинул люк, припал к пулемёту, дал длинную очередь по всадникам на мосту. Началась паника. Кони ломали деревянные ограждения, падали в воду. Кого из всадников подмяли, те захлёбывались, тонули. Пули разрывали тела, отрывали руки, ноги. Грохот сильный, что лошади пугались. И всё это на глазах у войска Алабая вытворял один человек. Не верил Алабай, думал – россказни, как про волхвов, преувеличение. А сейчас сам еле спасся, потеряв половину воинов и половину наёмников. Наёмников ему не жаль, за них платил Бир. Плохо, что воины Алабая и сам он не добыли трофеев. Воистину – страшный человек этот Сержант. И лучше с ним не связываться. Повозка у него самобеглая, без лошадей едет, оружие силы необыкновенной. По слухам, волхв Бир справиться с ним не может, хоть и магию задействовал. И про Сержанта волхв с дрожью в голосе говорил. То ли боялся, то ли от уважения. Алабай себя корил. Надо было тщательно готовиться, заранее побольше узнать о Сержанте, может, тогда не согласился бы он воевать. А теперь потери в воинах и репутации. Плохая репутация – маленькая плата.

Бир на битве не присутствовал, но наблюдал за её ходом хрустальным глазом. Когда лучники стали выбивать наёмников при переправе, он не огорчился. Но когда с холмов покатились подводы с камнями, горящей соломой, сразу понял – Алабай битву проиграл. И даже не это главное. Слухи о проигранной битве по всем сопредельным землям пройдут. Алабаю урон для авторитета, а Сержантом заинтересуются. Лучше одного такого воина иметь, большое жалованье платить – всё равно выгоднее будет, чем содержать орду бездельников и дармоедов. Когда нет войны, чем воины занимаются? Пьют хмельное пиво, волочатся за девками да дрыхнут вволю. А понадобились – вчистую проиграли, да скольких убитыми потеряли?