– Давайте в следующий раз, – предложила я.

– Нет, только сейчас, – отрезал суперопер. – Жеребец с меня семь шкур спустит, если я не выполню ее приказ.

В общем, пришлось нам снова взваливать на спины тяжелые акваланги и спускаться на дно.

Общими усилиями мы подняли один ящик на поверхность.

Ящик оказался водонепроницаемым и закрытым на два замка. Но, как вы знаете, для суперагента 013 не существует закрытых замков. Я вытащила из волос заколку и за несколько секунд открыла оба замочка. Роберт Фигли откинул тяжелую крышку. Как и предполагала Анна Львовна, в ящике лежали картины. Причем сверху лежала… «Джоконда».

Мы с минуту разглядывали улыбающуюся Мону Лизу. Она точь-в-точь походила как на ту Мону, что висела в Эрмитаже, так и на ту Лизу, что висела в спальне тети Моти.

– А что, если Однорукий хотел достать со дна именно эту картину, – сказала я. – Чтобы вручить ее мадам Смерти вместо настоящей «Джоконды».

– Интересная мысль, – встрепенулся Роберт Фигли. – Надо ее обмозговать.

– Некогда обмозговывать! – воскликнул Молодцов. – Пора в Эрмитаж. Моя ударная группа уже в засаде. Так что как раз к перестрелке успеем.

Погрузив ящик в джип, мы на дикой скорости погнали в Эрмитаж.

– Дорогуша, – суперопер вертел баранку то вправо, то влево, – возьми трубку в бардачке и звякни Анне Львовне. – Он назвал номер.

Я достала трубку и позвонила в ФСБ.

– Жеребец на проводе, – раздался генеральский бас.

– Здрасьте, Анна Львовна. Мухина говорит. В ящиках на затонувшем катере находятся картины.

– Так я и думала. Ваши дальнейшие действия, Эмма?

– Едем с Григорием Евграфычем в Эрмитаж. Брать банду Паштетова.

– Хорошо. Как возьмете – сразу звоните.

Мы подкатили к Эрмитажу.

Да, забыла сказать. По дороге мы заскочили на Мойку. Я вовремя вспомнила, что у меня сегодня день рождения, а значит, с утра трезвонят родители. Папочка трезвонит из Крыма, а мамочка из Нарыма. Или наоборот?.. Впрочем, не важно.

Короче, я прихватила мобильник, и после этого мы подкатили к Эрмитажу.

Музей был закрыт. Молодцов показал свое удостоверение охране, и нас пропустили. Мы побежали в Синий зал.

Еще на подходе к залу слышался возмущенный мужской голос:

– Я буду жаловаться самому губернатору!!

Этот голос заставил меня насторожиться. Уж очень он напоминал голос Однорукого. Но когда мы вбежали в зал, старого киллера там и в помине не было. А голос принадлежал замдиректора Эрмитажа Косолапову. Косолапов был весь багровый от злости.

– Безобразие! – кричал он на оперативников. – Вы за это ответите!..

– В чем дело, приятель? – обратился к нему Молодцов.

– А вы еще кто такой?!

– Григорий Молодцов, – сунул суперопер под нос замдиректора потрепанные корочки. – Лучший питерский сыскарь!

– А, так вы их начальник! Вы обязаны были заранее предупредить меня о готовящейся операции!

– С какой стати, парень, я должен был тебя предупреждать?!

– Я вам не парень! – взорвался Косолапов. – Я исполняющий обязанности директора Эрмитажа, Косолапов Вячеслав Семенович!

– Ну вот и исполняйте свои обязанности, – примирительно сказал Молодцов. – А мы будем исполнять свои… – Он повернулся к одному из оперов: – Как дела, Серега? Докладывай.

– До вашего прихода, Григорий Евграфыч, кто-то отключил сигнализацию в Синем зале, – доложил Серега.

– Значит, у них в музее есть свой человек. – Молодцов грозно посмотрел на Косолапова. – Уж не вы ли этот человек, Вячеслав Семенович?!

Косолапов смешался.

– Здесь какое-то недоразумение. Сигнализация в музее никогда не отключается. Мы завтра разберемся. И виновные, так сказать, будут наказаны.

– Ладненько, – хмуро бросил суперопер.

Замдиректора вытер платком вспотевший лоб.

– Господин Молодцов, у меня к вам огромная просьба. Пожалуйста, если что – стреляйте аккуратнее. Все-таки тут, так сказать, сокровищница мировой культуры.

– Ну это уж как получится, – ответил Молодцов, доставая из плечевой кобуры пушку. – По местам, ребята. А вы, Косолапов, пока посидите с нашим сотрудником.

Мы заняли свои места. Свет в зале погас. Время поползло, словно улитка. За большими окнами виднелась пустынная Дворцовая площадь с торчащей посредине Александрийской колонной.

Где-то через час снизу послышались глухие удары. С каждой минутой удары становились все слышнее. Мраморные плиты пола недалеко от «Джоконды» пошли трещинами и раскололись. В образовавшееся отверстие вылез худой как спичка человек. За ним вылезли еще двое, тоже худые как спички.

В Питере начинались белые ночи, и поэтому я без труда разглядела лица бандитов. Это были Паштетов, Пиво и Жвачка. Но если тогда, в поезде, они выглядели здоровенными качками, то теперь преступная троица походила на дистрофиков.

Бандиты на цыпочках двинулись к «Джоконде».

– Свет! – скомандовал Григорий Молодцов.

Тотчас на потолке зажглись многочисленные люстры. Преступники растерянно замерли. А к ним уже бежали оперативники с оружием в руках.

Банда бросилась наутек. Спуститься назад в канализацию они не успевали, поэтому кинулись к дверям и выскочили из зала.

Мы бросились следом.

БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!! – щедро стреляли удирающие преступники.

БАХ-БАХ!.. – скупо отвечали оперативники, боясь попасть в картину или скульптуру.

Мы неслись через длинные галереи, просторные залы, вверх и вниз по широким лестницам… Наконец банда вбежала в зал, посвященный Древнему Египту.

На подставках стояли глиняные и каменные сосуды, под стеклом лежал папирус… А посредине зала возвышался саркофаг с мумией фараона. Вот к этому-то саркофагу и устремились бандиты.

Подбежав, Паштетов быстро выкинул мумию на пол, а сам полез в саркофаг. И – странное дело – полностью в нем скрылся. За Паштетовым в саркофаг заскочил Жвачка; за Жвачкой – Пиво. И тоже исчезли с концами.

Это еще что за фокусы?!

Я первая подскочила к саркофагу и сразу все поняла. На дне саркофага виднелась круглая дыра.

– Ну что ты копаешься?! – закричал Молодцов. – Быстрей за ними!!

Он с ходу прыгнул в дыру и конечно же застрял.

– Вот в рот компот! – ругался суперопер, пока мы с Робертом Фигли вытаскивали его обратно.

Когда мы его вытащили, я на глазок прикинула диаметр отверстия.

– Дайте фонарь! – распорядилась я. – И пистолет-пулемет с запасной обоймой.