Группа из семи чаек по-прежнему качалась на волнах почти у самого берега, напротив нас. Восьмая чайка, та, что прилетела последней, была самой неугомонной: то куда-то улетала и с криком возвращалась, то кружилась вокруг своих сородичей, но к ним не присоединялась.

– Когда Володя вернулся домой, – успокоясь, продолжила женщина, – на следующий день вечером, Даша спала в своей комнате, хотя было ещё не поздно. Но он не волновался: мало ли, ну, погуляла молодёжь, устали, не выспались! На следующий вечер была та же ситуация. Даша спала или делала вид, что спит, на застеленной кровати. И тут он тоже не проявил волнения, решив, что она либо поругалась с Пашей, либо вообще прервала с ним отношения, возможно, обвиняя во всём его, отца. Володя потом пытался с ней заговорить, но она отвечала коротко, односложно: «да», «нет», без волнения и без раздражения. На третий день ему позвонили из института и поинтересовались, почему Даша не посещает занятия? Уже дома он хотел поговорить с ней. Но когда он увидел её глаза… Вот тут ему стало страшно! Даша смотрела, как он говорит, в пустоту! Абсолютно безжизненный взгляд. Это не передать словами. Он пытался у неё выяснить, что случилось? Всё бесполезно: односложные ответы без эмоций! Два дня с ней дома просидел. Какая уж там работа! Где она была на Рождество? С кем? Чем они там занимались? Из Дашиных друзей он знал только Пашу, который ситуацию тоже не прояснил: да, пили, танцевали… Всё как обычно! Потом по домам разошлись. Все живы-здоровы. Все, кроме Даши! Посоветовали Володе хорошего доктора. Тот пришёл, посмотрел, попытался поговорить с ней, выписал каких-то таблеток и ушёл, пожав плечами. Даша? Она ела, пила, всё как обычно… Потом садилась в кресло и смотрела в одну точку или лежала на кровати с закрытыми глазами. Спала ли она? Не знаю. До этого если Даша и молчала, то только потому, что читала. А читала она много!

Татьяна замолчала. Она по-прежнему смотрела вперёд, на море. Её ладони так крепко удерживали руль, что даже костяшки пальцев побелели. Дождинки, скапливаясь на лобовом стекле, ручейками, словно слёзы, скатывались вниз. Воздух в салоне, несмотря на опущенное стекло, был душным, и запах ароматизатора, до этого казавшийся приятным, стал каким-то химическим, с оттенками горелкой резины или пластмассы.

Женщина достала очередную таблетку и закинула в рот. За всё это время она ни разу не посмотрела на меня. Мне показалось, что она просто забыла о моём существовании.

– Володя попросил свою сослуживицу, Лизу, побыть с Дашей рядом, – продолжила она. – Сам он не мог бросить работу: уж слишком много у него в подчинении людей. А Лиза, женщина молодая, могла найти подход к Даше. И это в какой-то мере принесло результат. Братик Володя рассказывал, что Лиза немного успокоила его: она завела с Дашей разговор о детях. Даша вдруг ожила, в глазах появился интерес, на губах промелькнула улыбка… На мгновенье. На работе Володе кто-то посоветовал опытного психиатра, ведущего частную практику. Он пригласил врача домой. Доктор долго пытался «расшевелить» девочку и в конце концов предложил поместить её на время в свою клинику. Это даже не клиника, а большой загородный дом или дача, переоборудованная под больницу в частном порядке. Других вариантов не было. Сам же доктор никак не мог объяснить душевное расстройство Даши:

«Понаблюдаем, посмотрим…». Уехала она. Сколько племяшка там пробыла… Неделю, две? Врач рассказывал Володе о её обонятельных галлюцинациях. В общем, никакой ясности или чего-нибудь ободряющего. Но однажды, в один воистину чудесный день Володе позвонил врач: «Приезжай срочно!» Хорошо, что он сказал это бодрым голосом, иначе, говорил Володя, у него бы сердце остановилось! Когда брат приехал в клинику, на пороге его встретила Даша: весёлая, бодрая! Кинулась обниматься, слёзы ручьём: соскучилась, говорит! Теперь перед ним стояла настоящая, живая Даша с ясными глазами и разумным взглядом. В беседе с врачом, пока Даша собиралась, выяснилось, что вечером, перед сном, она была в мрачном настроении, приняла таблетки, помылась и легла спать. А уже утром племяшка сама зашла к доктору и бодрым голосом сообщила, что очень хочет домой, к отцу! На неё весь медперсонал приходил смотреть! Кстати, Даша всех по именам знала, несмотря на её отрешённое состояние в течении всего пребывания там! В общем, племяшка за одну ночь превратилась из «зомби» в прекрасную девушку! Доктор пытался полунамёками узнать, что же с ней случилось? Даша лишь счастливо улыбалась и пожимала плечами. И уже дома она сама начала разговор с отцом, сообщив ему, что бросает институт и уезжает во Владивосток! Почему? Да потому что к ней этой ночью приходил «ангел» и просил её, чтобы она нашла его там! Володя сперва испугался, подумал, что болезнь перешла в новую стадию, но, видя счастливые глаза дочери, успокоился. Он был готов на всё, лишь бы она оставалась такой же, как сейчас, – весёлой и жизнерадостной! Из института она ушла. Даша пробыла дома до середины мая. Вела, можно сказать, обычный образ жизни. Домашние дела, походы в магазины, просто прогулки. Ни с кем из своих друзей и подруг она не общалась. И они не приходили и не звонили ей. Володя ещё тогда, во время её болезни, говорил всем звонящим, что Даша временно уехала из города. Затем племяшка перебралась ко мне. Даша когда-то давно гостила у нас с семьёй. Первый раз они приезжали лет пятнадцать назад, ещё Наташа – Наталья Викторовна, Дашина мама – была жива. Второй раз приезжали к нам, когда племяшке лет пятнадцать было, но уже без мамы. Вот такие дела… Про «ангела», пока жила у меня, Даша не вспоминала, ничего особенного я за ней не замечала – обычный ребёнок! Недавно кто-то из новых друзей пригласил её пожить в пансионате. Я несказанно обрадовалась: наконец-то у Даши появились друзья! А в пятницу она мне позвонила. Что она говорила, понять было трудно: во-первых, она была навеселе, во-вторых, её переполняла какая-то радость. Всё, что я поняла из Дашиного разговора, – это то, что она «наконец-то нашла своего “личного ангела”»!

Татьяна убрала руки с руля, размяла кисти, сжимая и разжимая кулаки. Оценивающе посмотрела на меня, возможно, примеряя на меня образ ангела. Улыбнулась.

Морось закончилась. Чайки дружно взмыли вверх, как будто тоже решили размяться.

Я ни разу не перебил женщину, не задал ни одного вопроса. Мне казалось, что я смотрю фильм, созданный по рассказу