Синий фейерверк. Плазменная сеть. Разворачивается по кухне. Остался только один выход.

Вышибаю окно. Выпрыгиваю.

Качусь по скату крыши. Снаружи темно. Ледяной дождь льет стеной. Но я знаю эту крышу как свои пять пальцев. До земли три этажа. Прыгать слишком высоко. Более чем.

Великан протискивается в окно следом за мной.

Карабкаюсь по черепице. Туда, где внизу будет ручеек.

Крыша мокрая. Скользкая. Великан догоняет. Бежит очень быстро, хотя и пригнувшись. Словно горная горилла. Десять футов. Пять. Сейчас схватит меня…

Я добираюсь до края крыши и прыгаю! До ручейка внизу — тридцать футов. Невозможно далеко.

Раскидываю руки. Рулю всем телом. Вспоминаю уроки Эко. Как она вспрыгнула на ветку. В какой-то момент все это вопрос не физической силы, а ума, даже духа. Если я могу двигать песчинки, то смогу и спланировать с третьего этажа.

Человек-горилла прыгнул за мной. Слышу его отчаянный рев, от которого кровь стынет в жилах. Великан летит на землю.

Освобождаю сознание. Исчезаю внутри себя. Я — луч света во тьме.

Пальцам становится холодно. Мокро. Вода! Ручеек. Ударяюсь о воду — так, что дух перехватывает. Оглушенный, лежу в ручейке глубиной пятнадцать дюймов.

ХРЯСЬ. У меня за спиной. Нет, не хрясь. Скорее хруп. Звук приводит меня в чувство. Моргаю. Оборачиваюсь посмотреть.

Великан приземлился на камни в пяти футах от ручейка. Словно астероид на автостоянку. Оставил заметную воронку. Стонет и затихает.

Не повезло тебе, горилла. Теперь не скоро еще будешь гоняться за Джеком.

Это радует. А не радует то, что из дома на берегу ко мне мчится рой теней.

Нетопыри. Дылда. Что-то четвероногое, похожее на шакала-переростка. Желтые глаза. Острые сверкающие клыки. Генетически модифицированные псы из проклятого тысячелетнего будущего. Ну и скорость у них.

Поднимаюсь на ноги. Если они меня поймают, то раздерут в клочья. Изо всех сил несусь по темному болоту в шторм.

Вот что мне, оказывается, говорил отец. Не «помоги». «Беги».

Бегу по болоту в кромешной темноте. Меня хлещет дождь. Сечет ветер. Над головой сверкают молнии.

Бегу к самому широкому каналу. Дно изрыто ямами. Острые камни. Над водой нависают ветки и лозняк.

Еще две недели назад мне тут было бы даже не пройти. Но Эко хорошо меня научила.

Слышу, как на меня пикирует нетопырь. Если придется принять бой, пока я не доберусь до воды, подтянутся остальные, и тогда я и секунды не продержусь.

Чувствую толстую ветку над головой. Пригибаюсь.

Нетопырь как раз собрался броситься на меня — но врезается головой в ветку: БАЦ! Тонет в болотной воде.

Ручей изгибается. Заворачиваю и на миг скрываюсь из виду. Повезло! Вспрыгиваю на крутой берег.

Продираюсь через кустарник, словно сорвавшийся с цепи трактор. Колючки меня хватают, ветки меня толкают, корни норовят подставить подножку. Я прокладываю себе дорогу и наконец ныряю…

В еще один ручей. Плыву под водой в противоположном направлении, к дюнам и к Атлантике.

Держусь под водой две минуты. Выныриваю на разведку.

Стоит мне вынырнуть, и я вижу над головой большую птицу. Крупнее голубой цапли. Оранжевые глаза горят, словно прожекторы. Выруливает ко мне. Сомневаться не приходится. Птица работает самолетом-разведчиком. Передает данные темным тварям. Рассказывает, где я.

Нахожу круглый камень. Правая рука у меня всегда была что надо. Центральный принимающий в «Тиграх Хедли». Как-то раз за одну игру выбил мяч у двоих.

Шаг, бросок. Камень попадает в птицу-разведчицу, кружащую над головой. Клюв разбит вдребезги, перья так и летят. Птица падает на землю зигзагами, словно вертолет, подбитый зенитным снарядом.

Бегу по берегу ручья по направлению к дюнам.

Шторм разыгрался еще сильнее. Ветер швыряет потоки дождя прямо мне в лицо.

Добегаю до конца ручья. Взбираюсь на песчаный вал, который отделяет дюны от болота. Ощущение, что я весь как на ладони. Оглядываюсь.

Темные твари в полумиле от меня и быстро догоняют. Наверное, та птица их все-таки предупредила.

Съезжаю по склону к дюнам. Несусь по мокрому песку. Ноги визжат о пощаде, но я в превосходной форме. Спасибо, Эко. В жизни не встречал таких загадочных женщин, а уж таких красивых — тем более. Прости, что я тебя оттолкнул. Ты пожертвовала ради меня жизнью, и я тебя не забуду до самой смерти.

Которая, скорее всего, наступит минут через десять.

Потому что меня догоняют. Оглядываюсь и вижу, что они уже на валу и рекой стекают в дюны.

Спрятаться мне негде. Только в разъяренном океане, избивающем просторный песчаный пляж.

Добегаю до кромки воды и снова оглядываюсь. Они уже на середине дюн и разворачиваются, чтобы окружить меня. Когда меня поймают, то, наверное, порвут в клочья прямо на пляже. Но это будет дорого им стоить. Спасибо Эко.

Останавливаюсь. Бежать дальше нет смысла. Стою и жду. Хорошо умирать на песке, у океана, в бурю.

Ох уж эти люди! Какое жалкое впечатление вы подчас производите. Особенно молодые самцы в бойцовском возрасте. Какая у вас слабость к мелодраме! Она приводит к уникальной способности убеждать себя в том, что поражение — это разновидность победы. Что хорошего в том, что враги разорвут тебя в клочья на мокром пляже? Фу. Прошу тебя, прекрати.

Знакомый телепатический голос. Глумливый, снисходительный и при этом абсолютно бесполезный.

Где бы ты ни был, колтун, проваливай лучше. Не хочу, чтобы перед последней битвой меня отвлекал предатель.

Вот дурень! Ты не имеешь права так просто сдаваться и погибать. Ты наш маяк надежды.

Ну так и смотри на меня.

Ты не знаешь, кто за тобой гонится. Тебя сожрут заживо!

И закусят одной моей знакомой собаченцией.

Все это я говорю по возможности храбро, но на самом деле мне совсем не хочется, чтобы Темная армия разорвала меня в клочья на берегу, если есть другой выход. Но разве он есть?

Песья морда не отваживается показаться мне на глаза. Именно такой трусости и следует ожидать от пса-всезнайки с тысячелетним стажем оскорблений и без всяких моральных устоев. Лучший друг человека? Ха!

Выхода так и не появилось. Изучаю дюны во всех направлениях. Вспыхивает молния, и я вижу, что мои преследователи всего в сотне футов и смыкаются кольцом. Джиско по-прежнему не видно.

Сюда, дурья башка.

Куда?

В воду. Мне одному не справиться.

Оборачиваюсь к воде. Вижу. Лодчонка. В сорока футах. Утлая. Полузатопленная. Едва не опрокидывается. Пустая. Ни следа собаки. Но когда на берегу тебя вот-вот разорвут в клочья, лодчонка в шторм все равно лучше, чем ничего.