class="p1">— Кризис, — ответил я. — Какие дела…

— Ну да, кризис. Если дела не идут, лучше писать книги.

Кепку Федор не замечал.

— Ты прав, Витя, кризис задолбал, все как обосратые ходим… — Федор поправил галстук. — Надоело все, Витя, живем как в погребе — поставщики, тендеры, заказы…

— Тендеры? — не понял я.

— Что? Да нет, я говорю стабильности мало. Слушай, а про что книга-то? Про адмирала опять?

Я не ответил.

— Брось! — махнул рукой Федор. — Брось ты этого адмирала, я тебе столько расскажу — на сорок книг хватит! Если все описать — не поверят! Ты помнишь Механошина? Который тогда мэром был?

Федор опять хохотнул, но в этот раз не так весело.

— Механошина помню…

— Оказался сектант! Махровейший сатанист!

— Механошин — сатанист? — с недоверием переспросил я.

— Ну, не совсем сатанист, — поправился Федор. — Скорее, язычник-нудист.

Теперь уже я почти рассмеялся. Представилось.

— Не, точно! Вот про что книгу надо писать! Я тебе сейчас расскажу…

Федор дотянулся до чайника, налил в кружку теплой воды, выпил. Туфли чистые, отметил я. На улице слякоть, поперек котельной ручей, а Федор умудрился не запачкаться.

— Так вот, — Федор поставил кружку на котел. — Это суперистория! Механошин вдруг решил, что он дворянских кровей. Что его какая-то прабабка приходилась правнучкой князю Гагарину. Заказал в Москве исследование в Геральдической палате… ну, или где-то там… ему все исследовали и выяснили, что никакой он не дворянин. Но купец. И не простой купец!

Федор снова потянулся к чайнику и кружке, налил воду и выпил.

— Из молокан! — глубокомысленно прошептал Федор. — То ли кормчий, то ли сиятельный сплавщик, короче, потомственный боцман первой ладьи. Ну, Механошин стал выяснять, кто такие молокане и в чем функции главного кормчего, книги старые достал, там все вроде подробно прописано…

Боцман первой ладьи — это неплохо. Я слушал, стараясь понять — это правда или Федор врет. И тот и другой варианты представлялись вполне правдоподобными.

— Сначала Механошин все потихоньку делал — книжки почитывал, потом в Интернете смотрел, а потом и кукуха поехала.

— Интересно, — согласился я. — И как это… проявилось?

— Вроде никак, то есть с виду был как раньше, но внутренне изменился.

Федор потер пальцем висок.

— Короче, он в мэрии создал ячейку, там главный бухгалтер состояла, ведущий экономист, ну много кого, мужики тоже. Ходили по ночам на реку и купались голыми, прикинь?!

— Солидно, — согласился я.

Как сложится развязка этой истории, я примерно представлял.

— Конечно, они не возле города плавали, а там, ниже по течению. Но все равно кто-то их заснял. Механошин подал в отставку, но…

Федор замолчал, смотрел куда-то вбок.

— И дальше что? — спросил я.

— Дальше было особенно весело…

Вдруг я понял, что Федор смотрит на бейсболку.

— Это… что?

— Кепка, — ответил я.

— Кепка…

Федор достал еще сигарету, зажег.

— Тут была?

Едва не брякнул, что тут.

— Нет, — ответил я. — Моя.

Федор молчал. Кусал ноготь.

— Похожа, — сказал Федор. — Точно такая же. «Куба» вроде…

— Да, похожа. Долго искал, таких сейчас не делают, по всем барахолкам шарился.

— Зачем?

Федор протянул к бейсболке руку, но тут же отдернул, не прикоснувшись.

— Для книги, — сказал я. — Погружение в материал, все такое…

— Книга… — Федор почесал голову. — Так ты про это решил писать…

— Да это не я, собственно, решил…

— В смысле не ты? — перебил Федор.

Сигарета дымила, курить ее Федор забыл, пепел падал на брючину.

— Книги сами решают, когда их писать, — пояснил я. — Тут ничего не поделаешь.

— Ага, сейчас, — ухмыльнулся Федор. — Книги сами решают…

— Нет, действительно. Это как озарение происходит: вдруг раз — и ты чувствуешь, что это надо сделать, что время книги настало.

Федор задумался, заметно помрачнел, смотрел в пол.

— Это из-за…

Федор сделал выразительное лицо и покривил щекой.

— Что?

— Да ладно, Вить, не крути, ясно же, какое время настало!

Федор заметил пепел на штанине, но никак на это не отреагировал.

— Понимаю, — сказал Федор. — Вполне все понимаю…

Федор снова уставился на бейсболку.

— А где, кстати, настоящая? — спросил я.

— Кепка-то? Так забрали тогда в область, я ее и в руках не держал…

— И?

— И все.

Уверенность минус, Федор больше не походил на уверенного подполковника полиции. Он заметил в пальцах сигарету, бросил на пол, задавил.

— Слушай, Витя, я тогда лейтехой бегал, не при делах был, ты же помнишь?

Я промолчал.

— Тогда дурдом здесь творился, ты же сам помнишь…

— То есть с тех пор так ничего и не нашли? — спросил я.

— А что там находить? Тел нет, свидетелей нет, одна кепка. Но кепка — это фикция… Да и кровь не совпала, я же тебе говорил. Никаких улик, на убийство указывающих… Это даже не глухарь, это ничего!

Подполковник заволновался в кресле.

— Понятно, — сказал я. — Так я примерно и представлял ситуацию.

— Ситуацию?

— Федя, ты же не слепой. Сам видишь, что в городе творится.

Я многозначительно улыбнулся.

— Да вижу, вижу, не слепой… — прошептал Федор. — Зинка краев не видит, ей давно про это говорили!

Зина.

— Ты прав, Витенька, у нас помойка, — покривился Федор. — Такая помойка, что в двух словах не расскажешь. Вот взять…

У Федора зазвонил телефон, он ответил.

— Да. Да, понятно. Не в ящик, а в коробку! В коробку, я сказал!

Федор яростно отключился.

— Ладно, Вить, я побежал, эти идиоты… Короче, побежал!

Федор выпростался из кресла, пожал мне руку и пообещал:

— Я загляну еще.

— А если я перееду?

Федор хмыкнул и удалился.

Первый визит. И, кажется, кепку прислал не он. Или слишком хорошо притворяется. Зачем… Зачем ему все это?

Я сел на раскладушку. Вопрос: Федор сам прибежал или послан был? Кто может послать подполковника? Не очень понятно, ладно…

Открыл «Берцы Империи».

Сегодня в «Берцах» было скучновато. Вертолетные двигатели, вести с полей, завод макароных изделий, метизный завод — одним словом, семимильные шаги индустрии.

Порадовали юные изобретатели из Западного федерального округа, разработавшие роботов — аквариумных рыбок — и научившие их биться друг с другом.

Пенсионер из Якутска запатентовал краску-гаситель: если покрасить такой стены, то ни сигналы сотовых телефонов, ни вайфай, ни телесигнал в помещение не проникнут. Предлагалось красить такой детские сады, школы и поликлиники.

Пенсионер из Голчанова предлагал проект народной пенсионной лотереи, в которой, с одной стороны, разыгрывается сверхдостойное пенсионное содержание, а с другой — проигравшие лишаются уже действующего обеспечения. Лотерея позволит снять социальную напряженность и избавить бюджет от излишнего бремени.

Минут через пять в дверях показалась Аглая.

— Убрался? — шепотом спросила она.

— Вроде да…

Я, нет мне покоя, вскочил с раскладушки.

Аглая вошла. Сегодня на ней был строгий серый костюм