– Здравствуйте, – пробасил один из докторов, – я Федор, сомною Игорь и Олеся. Что у нас случилось?

– Плохо мне, тошнит, – ответила маменька.

– На ночь ели?

– Пила.

– И что?

– Ваня принес, он приготовил.

Федор повернулся ко мне:

– Я предполагаю, что вы и являетесь тем самым Иваном.

Я кивнул.

– Чем попотчевали матушку? – улыбался врач.

Я постарался максимально точно воспроизвести рецепт.

– Стакан теплого молока, две таблетки растворимого аспирина,пятнадцать капель йода, чайная ложка водки, долька чеснока, черный перец и паразерен аниса.

– Еще гвоздик, – прошептала Николетта, – там на дне гвоздьлежал.

– Точно, – кивнул я, – шуруп.

Федор кашлянул:

– Интересный состав! Понятно теперь, отчего тошнит больную.Можно я откину одеяло?

– Да, – кивнула Николетта.

Врач аккуратно отвернул часть перины и по-бабьи взвизгнул.

– Это что?

– Цепь, – ответила маменька, – она к батарее идет.

– И кто вас на нее посадил?

– Ваня, – Николетта сообщила чистую правду.

Доктора переглянулись, потом Федор отрывисто приказал:

– Так, Олеся, отстегни ее, Игорь, давление померяй, а вы,Ваня, пройдемте со мной.

Мы вышли в коридор.

– Вот что, – сурово заявил Федор, – вижу, вы решили известимать! Как вам не стыдно! Чистый садизм, имейте в виду, сейчас мы заберем ее ссобой в больницу, и не вздумайте предлагать нам деньги за молчание, обязательносообщим в милицию о вопиющем факте жестокости. Приклепать старуху к батарее!Заставить выпить дикую смесь! Вы преступник! Небось надеетесь квартиру вединоличное пользование получить.

– Погодите, вы не правы!

– Кто дал ей на ночь эту бурду?

– Я, но…

– А на цепь кто посадил?

– Действительно, я пристегнул Николетту к батарее, но…

– И слушать вас не желаю!

– Федор Олегович, подите сюда! – крикнула Олеся.

Врач, пронзив меня уничтожающим взглядом, ринулся на зов. Я,ощущая себя полнейшим идиотом, двинулся следом.

– Смотрите, – тыкала пальцем под простыню медсестра, –бедняжка спит на колючих мочалках, а еще она одета в жуткий костюм, непропускающий воздух.

Федор наклонился к Николетте:

– Дорогая, я понимаю, как вы страдали!

– Да, – всхлипнула маменька, – всю жизнь.

– Но теперь с этим ужасом покончено, я позабочусь о вас.

– Спасибо.

– Отвезем вас в клинику и поместим в лучшую палату.

– Мне так плохо? – испугалась маменька. – Я умираю, да?

– Что вы!

– Нет, скажите правду, о чем вы шептались с Ваней? Ах, мойнесчастный сын! Как он станет жить без матери! Бедняжка! Кто позаботится о нем,сделает обед, постирает белье, уложит спать, споет колыбельную…

Я молча прислонился к косяку. Ну вот, спектакль подназванием «Умирающая мать прощается с сыном» стартовал. Похоже, Николетте нетак уж плохо, а тошнит ее от смеси молока, йода, чеснока и аниса, недуг скоропройдет. Кстати, насчет колыбельной она загнула! Впрочем, маменька никогда незанималась домашним хозяйством, эта миссия всегда была возложена на Тасю, няняне только успешно справлялась с бытовыми проблемами, но и пела мне на ночьпесенку про медвежат. Только откуда Федору знать, как обстояли дела уПодушкиных на самом деле? Поэтому он сейчас готов разорвать меня в клочья.

– Вава, – стонала маменька, – все мое принадлежит тебе. Гробзакажи нежно-розовый, это хорошо оттеняет цвет лица, проследи, чтобы челку неуложили на лоб, мне так не идет. Не забудь о Тасе, пусть уж доживает век вквартире, хоть и не заслужила этого. Забери себе мои платья.

– Вряд ли я сумею их надеть, – вздохнул я.

– Это я Тасе говорю.

– Так не влезу в них, – ожила домработница, – лучше продам.

– Нет! Носи.

– Но они малы мне!

– Худей и носи!

– Вам рано думать о смерти, – быстро сказала Олеся, – вы,бабушка, еще долго протянете, этому гаду назло.

Я подавил смешок, ну, сейчас начнется.

Николетта приподнялась на локтях:

– Ба-буш-ка? Я? Никто и никогда еще так меня не оскорблял! Ясправила не так давно тридцать пятый день рождения…

В воздухе мелькали молнии. Федор, Игорь и Олеся молчаслушали вопли. Николетта высказалась до конца, добавив напоследок:

– А после курса омоложения и антистатики я стану совсемдевочкой!!! Посплю прикованной к батарее – и двадцать лет долой!

– Так это вы сами захотели! – осенило Федора. – И цепь, ипитье?

– Естественно, – презрительно произнесла маменька, – как жеиначе?!

Доктор осторожно посмотрел на меня, я улыбнулся и помахалему рукой.

– Без проблем, не переживайте.

– Мы уходим! – рявкнул врач.

– Скатертью дорога! – отозвалась маменька.

Медики двинулись к двери.

– А гвоздь? – отмерла Николетта.

– Какой? – обернулся Федор.

– Тот из молока, я его проглотила, – совершенно спокойнозаявила маменька.

Доктора кинулись назад, началась суматоха. Через час насдоставили в больницу, на рентген. Просвечивание ничего не показало. Николетта,безостановочно бранясь, выстроила вокруг себя всех дежурных специалистов,требуя извлечь из нее гвоздь.

– Вдруг вы его и не глотали вовсе, – робко предположил одиниз врачей, – а просто уронили!

Можно я опущу на этой фразе занавес и не стану описыватьдальнейшие события? Домой я привез Николетту в десять утра. Всю дорогу онастроила планы мести, обещая сровнять клинику с землей.