Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, оставив Карла исследовать местные кулинарные изыски, поэт поспешил домой, чтобы собраться с мыслями и продумать формат беседы с Мари, которая – теперь он в этом нисколько не сомневался – обязательно должна состояться…
Только переступив порог собственного дома, он тут же понял, что его планам не суждено было сбыться: строгий английский стиль интерьера теперь мало напоминал то белое полотно, которое его так раздражало, но к которому он уже успел привыкнуть. Подойдя к камину, в котором потрескивали дрова, Николай огляделся и увидел старуху, которая, накрывшись пледом, сидела в кресле-качалке и задумчиво наблюдала за ним.
– Здравствуйте, Николай, – произнесла она, не меняя позы.
– Мария Степановна, нужно полагать, – отозвался поэт. – Вы изменились.
– Вам больше нравится мой прежний образ?
– Не стану отрицать – тогда мне было легче беседовать с вами.
– Почему? – Старуха криво улыбнулась и потянулась за стаканом с водой, стоявшим на столике. – Неужели вы из тех, кто считает, будто к старым людям необходимо относиться как-то по-особенному только из-за их возраста?
– По-особенному – нет. С уважением – да.
– Чушь. Человек, который всю жизнь был подлецом, с годами превращается в подлеца со стажем, вот и все.
– Странно слышать это от вас. – Николай подвинул стул ближе к Мари и сел. – Вы ведь не о себе говорили?
– Об этом судить не мне, – пожала плечами старуха. – У меня есть цель, к которой я иду. А средства, которые использую для ее достижения, – что ж, за них я отвечу перед собственной совестью.
Не зная, что возразить на это заявление, Гумилев задумался. Он так долго искал встречи с этой женщиной, что, добившись наконец желаемого, растерялся. Однако он вспомнил беседу с Карлом и решил не откладывать разговор на потом, тем более что не знал, когда состоится – и состоится ли – следующая встреча.
– Я встретил вашего Дубинина, – заявил он без обиняков, наблюдая за реакцией старухи. Та, казалось, нисколько не удивилась.
– Да, знаю. За ним очень сложно уследить, особенно когда занята важными делами. Наверное, вы уже поняли, что он и есть тот человек, которого я искала?
– Конечно. Но я не могу понять, зачем он вам понадобился.
– Это история, которая тянется очень давно и касается только меня.
– Я никуда не тороплюсь.
– Дело не во времени, а в том, хочу ли я посвящать вас во все подробности этого дела.
– А вы не хотите?
– Нет.
– Что ж, тогда я, если вы позволите, озвучу мою версию.
– Почему бы и нет? С удовольствием послушаю.
Мари откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, как ребенок, которому обещали рассказать сказку перед сном.
– Я считаю, что вы боитесь смерти. – Поэт вопросительно посмотрел на женщину, но та ничего не ответила, и он продолжил: – Судя по всему, вы живете очень долго – много дольше любого из нас. Возможно, вы даже не являетесь проводником в этот мир, как утверждаете.
– Кем же я являюсь? – Старуха приоткрыла глаза и с интересом взглянула на Николая.
– Хозяйкой. Только этим я могу объяснить легкость, с которой вы меняете свой облик и проходите сквозь стены. Каждый попадающий сюда – своеобразная подпитка для вас. Нашей энергии достаточно для того, чтобы поддерживать вас здесь. Возможно, что в той, другой, реальности вам требуется нечто иное. Живой человек? Для этого вы привели его сюда? Чтобы иметь подстраховку на случай голодной годины?
– Очень интересное предположение, которое я ожидала бы услышать от Эдгара, но никак не от вас, дорогой мой Николай Степанович, – рассмеялась Мари. – Если мне не изменяет память, вы никогда не были склонны к безумным фантазиям. Почему вдруг решили начать? Неужели вам стало тесно в рамках вашего жанра?
– Можете иронизировать сколько вам угодно, – возразил поэт. – Хоть я и не знаю Эдгара, о котором вы говорите, но не вижу другой причины, по которой вам мог понадобиться Карл.
– Вы начитались фантастики и историй про вампиров, мой дорогой. А тот факт, что я искала его с вашей помощью почти за семьдесят лет до его предполагаемого рождения, вас, как я погляжу, не смущает?
– Я думал об этом, – отмахнулся Николай, – и пришел к выводу, что Дубинин был только поводом.
– Поводом для чего? – удивилась женщина.
– Для того чтобы втереться в доверие к тому же Пикассо. Я слышал, что спустя несколько лет после вашего знакомства они с Ольгой расстались.
– Ну вот, теперь я вообще не понимаю вас. То есть вы считаете, что в этом виновата я? – ахнула старуха. – Какое дикое обвинение! Вы меня выставляете каким-то монстром, право. На самом деле я любила Павлушу и Ольгу и искренне переживала их будущий разрыв.
– Будущий? То есть вы знали о том, что произойдет?
– Конечно.
– Тогда почему не помешали этому?
– Ну, вы же умный человек, неужели я должна объяснять вам прописные истины? – Мари страдальчески закатила глаза к потолку. – Наверное, сегодня просто день такой – что ни встреча, то какая-то несуразица.
– Да, да, извините, прошлое нельзя менять. – Николай понял, что сморозил глупость, и поспешил сменить тему разговора. – Однако зачем тогда вы искали этого де Бо в то время, когда его еще и в помине не было?
– А почему вы, собственно, считаете, что его тогда не было?
– То есть? Вы сами только что это сказали.
– Был, милый мой, был. И до рождения самого Пикассо – тоже. Мы с ним плывем по направлению друг к другу по океану жизни на протяжении пятисот лет, но никак не можем пересечься в нужной точке. То штиль, то ураган. Но сейчас мы ближе к развязке, чем когда-либо. Осталось только помочь ему вспомнить.
– Вспомнить что?
– То, кем и чем он был прежде.
– В прошлой жизни? Вы ведь говорите о реинкарнации?
– В жизни непрекращающейся, если говорить точнее. Слышали об Агасфере?
– Вечном жиде?
– Именно. Тот же случай.
– А какова ваша роль во всем этом?
– Вы любопытны, Николай. – Старуха покачала головой. – Но я пока не готова рассказать вам всю правду.
– Не готовы или не хотите?
– И то и другое. Да, и еще кое-что. Не обижайтесь на меня, но вам придется некоторое время посидеть взаперти – мне жаль, но это вынужденная мера. Так что ваша завтрашняя встреча с Карлом откладывается.
– Я не обижаюсь на вас, Мари, потому что не собираюсь выполнять вашу просьбу. – Поэт с улыбкой покачал головой и поднялся, чтобы показать, что считает разговор законченным.
– Это не просьба, к сожалению.
Гумилеву что-то не понравилось в выражении лица Мари, и он подошел к двери – удостовериться в том, что все в порядке. На первый взгляд все было как и прежде, однако когда он захотел переступить через порог, его нога уперлась во что-то твердое. Озадаченный, Николай протянул руку вперед – и не смог миновать невидимой границы, разделяющей пространство на две части: внутри и снаружи.