– А когда пойдет снег? – загоревшись новыми планами, полюбопытствовала София, чем вызвала приступ смеха у Филиппа.

– Ты узнаешь, когда он выпадет, – справившись со своим весельем, ответил он.

– Но это будет скоро? – упорствовала она.

Мартин повернулся к ней, и на его лице светилась добрая улыбка.

– Ты сама не заметишь, как настанет это время.

– И вы приедете, когда выпадет снег? – скептически приподняв брови, спросил Филипп. – С Эммой все понятно, она здесь живет, но ведь вам опять придется приехать.

– Если она не будет возражать, то я приеду с ней еще раз. И вообще, возможно, еще много раз.

Эмма подняла пятки на сидение, обняла колени и опустила подбородок.

– Конечно, я буду только рада, – пытаясь скрыть то, насколько она была довольна, сказала она.

Филипп заверил ее, что сам отведет Софию домой, и Эмма доверилась ему. Впрочем, она простояла у внутренней дороги, на которую выходили все задние дворы двух соседних улиц, почти пять минут, пока они окончательно не скрылись из виду – дальше им оставалось лишь свернуть направо и пройти пару шагов до своего дома. Мартин все это время ждал ее на веранде, и когда она вернулась к нему, он уже все обдумал.

– Как себя чувствуешь? Наверное, устал? С ними можно очень быстро утомиться.

Он отрицательно покачал головой и жестом пригласил ее занять прежнее место рядом с ним.

– София хорошая девочка. Ее брат, правда, не совсем воспитанный паренек, но с ним все очень сложно. Повезло хотя бы с тем, что он в своей сестре души не чает. Славные дети.

– Славные, но не мои, – со вздохом сказала Эмма.

– Да ну? Кажется, что ты воспринимаешь их как родных, и они относятся к тебе, как к члену семьи. София точно, насчет Филиппа уверенно сказать не могу, но подозреваю, что он просто скрывает все свои мысли от нас. Что же ты будешь с этим делать, Эмма?

– Я еще не знаю. Буду жить, как живется – приезжать по выходным, отдавать все, что смогу обоим и наслаждаться этим временем. О будущем лучше сейчас не думать.

– А как же я?

Несмотря на вопрос, голос у Мартина был бесстрастный и ровный.

– Разве ты захочешь стать частью этого сумасшествия? – горько рассмеялась Эмма.

– Когда София станет взрослой и выйдет замуж, тебе будет уже… примерно сорок, а может и чуть меньше. Мне будет около сорока пяти. Как думаешь, вытянем этот груз, не надорвемся?

– Мы не сможем их усыновить. Даже Софию удочерить не получится. У них уже есть дом, и это все усложняет.

Мартин кивнул:

– Я знаю, Эмма. Но ведь это не имеет значения. Некоторые дети живут с родственниками или соседями, несмотря на то, что их родители еще живы. Бумаги не настолько важны, как кажется. Совсем другое дело, что я не могу переехать сюда, потому что здесь нет работы, да и ты тоже обосновалась в городе. Значит, видеться с ними будешь как сейчас – по выходным и только. Со временем им этого станет мало. Вряд ли ты сможешь заменить им мать при таких делах. Самое большее, на что мы можем рассчитывать – стать лучшими друзьями этих детей, потому что для более близких отношений нужно видеться каждый день.

– Мне все равно.

– Ты готова пожертвовать своими амбициями, Эмма? Быть другом – дело неблагодарное. Ты потратишь на это лучшее время своей жизни, а все почести будут отданы их опекунам. Со стороны будет казаться, что благополучное детство Софии создано руками этих людей, в то время как все самое ценное отдашь именно ты. Разве тебе не будет обидно?

– Не знаю. Возможно, будет.

Эмма откинула голову назад. Она держалась все время, пока дети были в доме, но теперь ее просто скашивала тяжелая слабость. Перед глазами расплывались черные пятна, ее снова клонило в сон, а то и дело вытекавшая из тела кровь давала о себе знать дискомфортом, гадливостью и тупой болью.

– Ты себя плохо чувствуешь, – не спрашивая, а утверждая, сказал Мартин. – Давай-ка ты пойдешь и полежишь в своей спальне, а я подремлю в гостиной.

– Обо мне не беспокойся, я ведь в своем доме нахожусь, так что не пропаду, – отшутилась Эмма. – Хочется чаю. И шоколаду. Но поскольку пока мы обедали с детьми, конфет не было, я не могу себе позволить поехать сейчас в магазин и купить что-то сладкое. Это будет подло по отношению к ним.

Мартин тяжело вздохнул.

– Ну, мед, по крайней мере, на столе точно был. Если хочешь выпить чаю с чем-нибудь вкусным, то предлагаю тебе хлеб, сливочное масло и мед. Кажется, будет неплохо?

– А ты вскипятишь чай? – спросила она, оживляясь и ощущая, что сил становится чуть больше.

– Конечно. Только проводи меня к кухне, я еще путаюсь в твоем доме.

Филипп лежал в своей кровати, глядя в темный потолок и слушая, сопение Софии, доносившееся от противоположной стены. Дядя Шерлок приехал поздно вечером, и теперь дом еще не погрузился в темноту окончательно – они с тетей Иреной сидели в гостиной и говорили о своем. До него и Софии, как обычно, никому не было никакого дела. В другое время он бы просто изнывал от бессильной злобы, но теперь ему это даже нравилось.

Наверное, именно такой глупый восторг испытывала София, когда в первый раз побывала в гостях у Эммы. Он, вообще-то, тоже приходил на обед на прошлой неделе, но в тот раз впечатления были не такими яркими, как сегодня. Незнакомый и основательный Мартин внес нечто интересное, придав настоящий вес всему, что происходило. Филипп не был уверен, но ему казалось, что именно так должны чувствовать себя дети, которые провели целые выходные всей семьей. С родителями, а не просто сами по себе.

Взрослый мужчина спрашивал его мнение, делился своими мыслями, говорил с ним, как с равным. Понятно, почему Эмма полюбила этого Мартина – он такой необычный, умный и, кажется, даже богатый.

Филипп не питал напрасных надежд и не видел в женихе Эммы родственника, но он признавался сам себе, что был бы рад иметь такого друга. Он был очень грубым и подчас вел себя по-свински с дядей Шерлоком, и поэтому сейчас ему было даже стыдно, но назад пути Филипп не видел. Если начинать общаться с Мартином, то можно постараться сразу вести себя как нормальный человек, а не как дикое животное.

Хотя, о чем это он. Все взрослые рано или поздно начинают обманывать, и сегодняшний гость Эммы не исключение. Да и сама она, возможно, тоже такая же, как и все. Ну, может, только чуточку другая – у нее хотя бы ума побольше, чем у прочих куриц. Так что главное – следить за Софией. Если вдруг он заподозрит неладное, то сможет быстро разорвать отравляющую связь и спасти сестру от боли. Нельзя терять бдительности и верить людям. Это недопустимая роскошь, о которой следует помнить постоянно.

Только почему иногда так хочется забыть об этом?

Едва стоило Эмме расслабиться и поверить в лучшее, как на ее голову сразу же посыпались плохие новости, причем все происходило так быстро, что она не успевала освоиться с поступавшей информацией.