Изменения, разработанные Райхом и в целом названные вегетотерапией, не получили широкой поддержки. Но скорее потому, что его идеи становились всё более чудаковатыми, и в конце концов взгляды Райха лишились научного доверия. Он пересмотрел концепцию либидо и назвал его космической жизненной силой, которую можно собрать в «аккумуляторы» и использовать для лечения рака. Он соорудил огромные энергетические пушки, нацеленные в небо, которыми собирался рассеивать облака и устраивать дожди. Райх также использовал эти пушки, чтобы уничтожать НЛО и защищать Землю от вторжения инопланетян. В последние годы жизни Райха его разработки привлекли внимание властей США: пушки были уничтожены, книги и записи сожжены. Райх скончался в тюрьме в 1957 году.

Я не верю – хотя Райх точно поверил бы, – что надлом Люка объясняется одной лишь сексуальной фрустрацией, однако полагаю, что она сыграла ключевую роль. Люк боролся с собой. Его непоколебимые убеждения о невозможности добрачного секса не давали ему удовлетворить свои базовые потребности. Фрустрация была невыносима, но точно такой же невыносимой была и её альтернатива – согрешение. Такого рода дилемма, когда человек должен выбрать из двух зол, называется «двойной ловушкой», или «двойным посланием». На протяжении 1960-х и 1970-х годов множество психиатров и психотерапевтов полагали, что «двойное послание» (чаще всего возникающее из-за дисфункциональной коммуникации в семье) приводит к шизофрении. Что же было делать Люку? Он увидел выход из своей сложной ситуации в трансцендентальном решении – он мог быть с Рейчел в царстве небесном. Подозреваю, что голос в голове Люка – божественный голос – одобрял подобное решение. Секс являлся лишь блёклым отражением высоких романтических отношений – духовного единения, которого можно достигнуть, лишь избавившись от обременяющей физической оболочки.

Если бы Рейчел не сумела уговорить Люка выйти из дома, всё могло бы обернуться совершенно по-другому. Он, вероятно, запер бы дверь, взял с кухни нож и зарезал бы Рейчел, Сабину и Шона. Может, убил бы и Соню. И, отправив их всех в рай, он, конечно же, присоединился бы к ним. Пути любви неисповедимы. Нам всегда стоит относиться к ней серьёзно и быть начеку.

Люка увезли в больницу, и я больше никогда его не видел. Врачи связались с его родителями, и, как только он был готов к перелёту, они забрали его домой. Его адепты, потеряв цель и смысл пребывания в английской глубинке, тоже отправились обратно в Америку.

С того момента, как я поселился в деревне, я постоянно испытывал чувство снедающей меня тревоги. Я полагал, что это всё из-за моих фантазий, связанных с местными сказаниями, – слишком уж зачитался историями о руинах, населённых призраками, и о путниках, пойманных с демонами. Слишком уж много времени провёл в одиночестве. Теперь же я ощутил облегчение. Назревший фурункул вскрылся, гнойная отрава вытекла наружу. Всё страшное осталось позади.

Но я ошибался: самое страшное было впереди.

Прошло несколько дней, и моя жена сказала, что хочет развода.

Как-то Фрейд задал известный вопрос: «Чего хотят женщины?» Он был недоволен своим пониманием женской психологии. Тридцать лет он изучал «женскую душу», но всё тщетно. Его цитата часто встречается в разных книгах – как правило, написанных мужчинами. Думаю, его слова кажутся нам утешительными. Ведь если сам Фрейд не знал, чего хотят женщины, то каковы шансы, что это может понять кто-то другой? Но на самом деле его незнание никого и никак не оправдывает.

Жизнь не течёт тихо, размеренно и без изменений. На смену периодам стабильности приходят роковые события, которые изменяют её ход. Джозеф Кэмпбелл, подробно писавший о сравнительной мифологии, указал, что большинство историй содержит момент, когда какая-то катастрофа или ошибка переворачивает жизнь главного героя. Роковое событие, поворотный момент часто подразумевает вхождение в тёмный лес и встречу с некой личностью – порой волшебной, порой зловещей и опасной, – которая предвещает перемены: «Прежняя жизнь тебе уже не подходит, ты вырос из неё, из прежних взглядов, идеалов и эмоциональных шаблонов. Пришла пора пересечь порог и вступить в новую пору». Согласно Кэмпбеллу, переломные моменты – это «зов к странствиям».

В символизме мифов и фольклора скрыта колоссальная мудрость. Можно даже сказать, что большинство открытий психотерапии вовсе и не открытия, а всего-навсего транслитерация целесообразных принципов, зашифрованных в историях и сказаниях: я вошёл в тёмный лес рушащегося брака, заблудился и повстречал вестника перемен, явившегося ко мне в облике психически больного американского миссионера. В те времена мне казалось, что моя жизнь разрушилась. Я был несчастен, полон сомнений и плохо подготовлен к эмоциональным переживаниям и судебным тяжбам, ждавшим меня впереди. Я был далеко не в идеальной форме. Люк до сих пор блуждает по моим снам: окровавленный выходит он из клубов тумана и злобно шепчет себе под нос.

Но переломные моменты не дают жизни остановиться и превратиться в болото. Они толкают нас вперёд – меняют нас, – и мы принимаем новые формы. Вестник перемен появляется не всегда, а лишь тогда, когда «ты вырос из прежних эмоциональных шаблонов». Знай я тогда о Джозефе Кэмпбелле, я бы, вероятно, нашёл во всех прочитанных мною сказаниях утешение, а не жуткий сверхъестественный ужас.

Два месяца спустя после всех событий я сидел в аудитории, вооружившись тетрадью и ручкой, и был готов узнать как можно больше о человеческом разуме и людских отношениях.

Кассандра всегда одевалась одинаково: футболка, чёрные обтягивающие джинсы и кроссовки. Красилась она редко, и то слегка – немного теней и пара помадных мазков на тонких губах. Движения её были плавными и одновременно проворными, а когда она сидела, то часто ставила ногу на край кресла и обнимала колено. Прямые каштановые волосы то и дело спадали на лицо, и она кивком, как лошадка, откидывала отросшую чёлку набок. Заходя в кабинет, Кассандра отводила плечи назад и позволяла своему бежевому пальто упасть на пол. Вместе с пальто на полу зачастую оказывалась скрученная в трубку увесистая книжка в мягком переплёте, выпавшая из кармана.

В шестнадцать лет у Кассандры было расстройство пищевого поведения. Через год оно перешло в ремиссию; однако с тех пор она время от времени стала испытывать лёгкую депрессию. Сейчас Кассандре было за двадцать, она пришла ко мне, чтобы пройти курс структурированной терапии. Каждые две недели я просматривал её дневники настроений и мыслей, проверял рабочий график и ставил новые задачи. Кассандре нравилось работать в таком чётко спланированном стиле. Ещё когда она училась в школе, ей случилось посетить общую, пробную консультацию, и неструктурированный разговорный метод показался ей непонятным и ничем не помог.

Стояла летняя жара, и я раскрыл окно. В приёмную ворвался приятный освежающий ветерок, но вместе с тем комната наполнилась звуками дорожного движения. Раздражённые водители, застрявшие в пробке, неустанно сигналили и газовали.

– Мне не даёт покоя одна мысль, – произнесла Кассандра, рассеянно разглядывая колыхавшуюся от ветерка штору. – Я не записывала её в дневник. – Как раз в тот момент я просматривал листок, на котором она записывала свои мысли и чувства. Я поднял взгляд, и Кассандра продолжила: – Я подумала, что она не особо значимая, да и вообще не к месту. Но она всё больше терзает меня. Мне хочется выговориться. – Кассандра поставила ногу на край кресла и обняла колено. – Я кое с кем встречаюсь. Уже довольно долго, где-то пару месяцев.