Другие соглашались на обмен, а затем страдали, выбирая пути развития, поначалу казавшиеся резонными и сулившими выгоду, но в итоге ведущие к полному вымиранию.

Большинству обществ, принявших подобные технологии, приходилось изменяться в силу вызванных ими последствий. В цивилизациях вроде Культуры любой, готовясь совершить некий опасный поступок, мог сохранить свою резервную копию; можно было создавать конструкты личностного уровня, способные исполнять роль вестников или посещать всевозможные места в самых разных физических или виртуальных обличьях; существовала возможность полностью перенести исходное сознание в другое тело или устройство или даже слиться с другими индивидами – добиваясь равновесия между сохраненной индивидуальностью и согласованной целостностью, – в устройствах, специально предназначенных для такой метафизической близости.

А ход истории челгриан отклонился от нормы. Приборы, которые они себе имплантировали, – душехранительницы – редко применялись для воскрешения индивида. Вместо этого они служили залогом сохранения души, личности умирающего, для дальнейшей передачи на небеса.

Большинство челгриан, как и многие другие разумные существа, верили, что после смерти отправляются в определенное место. В религиях, культах и обрядах планеты представления об этом месте разнились, но система верований, распространенная на Челе и впоследствии, с возникновением космических полетов, вывезенная челгрианами к звездам – хотя к тому времени она уже стала символической, а не буквальной, – учила, что в мифическом потустороннем существовании добродетель вознаграждается вековечным блаженством, а порок, независимо от кастовой принадлежности в мире смертных, обречен на вечную кабалу.

В обширных и тщательно анализируемых архивах, накопленных придирчивыми старшими цивилизациями, отмечалось, что даже после развития научного мировоззрения челгриане сохранили приверженность религии, составлявшей опорный костяк кастовой системы, и, что весьма необычно, установив контакт с иными цивилизациями, продолжали упорствовать в поддержании такого дискриминирующего общественного строя. Впрочем, ни один из многомудрых наблюдателей не смог предсказать того, что произошло вскоре после изобретения челгрианами технологий, позволяющих загружать личность на носители, отличные от индивидуального биологического мозга.

Сублимация считалась вполне допустимым, хотя и отчасти таинственным элементом галактической жизни; она знаменовала переход из обычной, материальной сферы бытия в некое высшее состояние, основанное исключительно на энергии. В теории, располагая достаточной технологией, любое существо, биологический индивид или машина могло Сублимироваться, но, как правило, исчезали целые страты общества или расы, а зачастую и вся цивилизация (одна лишь Культура придерживалась мнения, что такое абсолютное единодушие подозрительно напоминает принуждение).

Обычно индикаторами приближающейся Сублимации служили некое томление, зреющее в обществе, возрождение давно забытых религий и прочих иррациональных верований, а также внезапный интерес к мифологии и методологии Сублимации – причем происходило все это в цивилизациях древних и благополучных, с довольно высоким уровнем развития.

В истории любой цивилизации примерным эквивалентом эволюции светила в Главной последовательности звезд были следующие ступени: расцвет, выход на контакт, дальнейшее развитие, расширение, достижение стабильного состояния и последующая Сублимация, хотя не менее достойный и уважаемый путь предполагал постепенное отстранение от дел, удовлетворенное осознание полной неуязвимости и тихое наслаждение накопленными знаниями.

Однако же Культура являла собою исключение: она не переходила в Сублимацию, но и не заняла подобающего места в кругу утонченных знатоков у камелька галактической мудрости, а вместо этого упорно демонстрировала какой-то юношеский идеализм.

Как бы то ни было, Сублимация означала полное отстранение от обычной жизни галактики. Некоторые исключения из этого правила – реальные, а не воображаемые – по сути своей были невинными, хотя и эксцентричными выходками. Одна Сублимированная раса забрала к себе родную планету, другие выписывали свои имена туманностями или какими-то иными, не менее грандиозными способами, возводили загадочные монументы и усеивали космическое пространство или поверхность планет непостижимыми артефактами, а порой возвращались в довольно странных обличьях, на очень краткое время и в топологически ограниченной области, возможно удовлетворяя неведомую потребность в некоем ритуале.

Все это, безусловно, вполне устраивало тех, кто оставался на материальном плане бытия, поскольку намекало на то, что прошедшие Сублимацию получают доступ к неограниченной мощи, наделяющей их почти божественным статусом. Будь это обычным и полезным продолжением технологической эволюции, как, например, создание нанотехнологий, искусственного интеллекта или червоточин, любое амбициозное общество наверняка всемерно убыстряло бы процесс его достижения.

Однако Сублимация представлялась, по сути, противоположностью «пользы» в ее общепринятом понимании. Она не открывала новых возможностей в великом галактическом соревновании, не приносила большей власти, славы и успеха, а, наоборот, полностью выводила общество из игры.

Механизм Сублимации был не вполне ясен – понять ее до конца можно было, лишь подвергнувшись Сублимации, – и, вопреки многочисленным попыткам Вовлеченных исправить положение, результаты исследований оставались удручающе скудны (это часто сравнивали с тщетной попыткой уловить момент своего перехода от бодрствования ко сну, хотя застичь на этом другого очень легко), однако предвестники, начальная фаза, развитие и последствия Сублимации позволяли составить надежную и убедительно прогнозируемую схему.

Челгриане прошли Сублимацию частично; в течение суток материальную вселенную покинуло примерно шесть процентов их цивилизации. Представители всех каст, всех верований, от атеистов до ярых приверженцев разнообразных культов, и даже несколько разумных машин – на Челе такие строили, но особо не использовали. В этой частичной Сублимации не прослеживалось никакой схемы.

Само по себе это было не слишком необычно, хотя некоторые и считали, что челгрианам, которые тогда всего несколько веков как выбрались в космос, Сублимироваться, в общем-то, рановато. Гораздо больше настораживало то, что челгрианские Сублимированные сохранили связь со значительной частью исходной цивилизации.

Связь эта приняла форму вещих снов, знамений в святых местах (и на спортивных состязаниях, хотя об этом старались не задумываться), модификации правительственных и клановых архивов, якобы защищенных по последнему слову техники, а также манипуляций некоторыми абсолютными физическими постоянными в лабораторных условиях. Обнаружились давно утраченные артефакты, некогда замятые скандалы положили конец многим блестящим карьерам, а в науке произошли неожиданные или вовсе невероятные прорывы.

Все это было совершенно неслыханно.

Наилучшая гипотеза увязывала происходящее с самой природой кастовой системы. Многотысячелетняя кастовая практика приучила челгриан к мысли о том, что они являются частью великого целого, но не вполне; сформированный тип мышления подразумевал и поощрял крайне устойчивую и непреложную иерархичность, которая, по-видимому, оказалась сильнее процессов, имевших место в ходе Сублимации и непосредственно после нее.