* * *

Связь между Ричардом Гаррисоном и событиями в доме Гарета Вятта не была так уж незначительна, как можно было представить себе на первый взгляд. На самом деле, Гаррисон — и все его домашние — имел самое непосредственное отношение к этим событиям — через жуткое событие, случившееся в саду его суссекского дома, хотя первичная и истинная природа этого ужаса навсегда останется неизвестной ему.

Произошло следующее.

В тот самый момент, когда Маас запустил волну Психомеха в сознание и тело Хаммонда, мужчина и девушка шли по тропинке по краю владений Гаррисона; было 02.15; ночь бабьего лета была теплой; мужчина направлялся из городка Викхема, где на дискотеке он и подцепил эту девушку. Она была гораздо моложе его, слишком пьяна и глупо согласилась, чтобы он отвез ее домой в Амсворд в четырех милях по загородной дороге, что пролегала мимо дома Гаррисона.

Его план насчет нее был простым, хотя и не без определенных опасностей, но это не пугало его. Этот план срабатывал и раньше, и он был уверен, что сработает и теперь: если она не закричит, то все будет хорошо. Короче говоря, он был насильник и убийца, изнасиловавший несколько женщин и убивший одну. Последняя, его самая недавняя жертва, закричала. Несмотря на все предупреждения, она пронзительно закричала в ночи, и он перерезал ей горло, и по мере того, как из нее выливалась жизнь, он вливал в нее свою похоть. С того случая прошло около шести недель.

Однако сегодня ему захотелось опять. Его автомобиль (с фальшивыми номерами) стоял в поле за изгородью в миле вниз по дороге, там, где он якобы сломался. И поэтому они с девушкой пошли пешком. Теперь она нервничала и возмущалась, когда он обнимал ее за талию, чувствуя мощь и силу в его пальцах, прижимающих ее сбоку и почти всасывающих ее грудь. Трезвея, она поняла, насколько была глупа, согласившись уйти с ним пораньше. Вот уже несколько минут она чувствовала растущее в нем напряжение и даже боялась подумать, что оно означало. Затем, когда они прошли пролом в высокой кирпичной стене, обозначавшей границу собственности Гаррисона...

В следующий миг его рука закрыла ее рот, и он потащил ее через пролом в сухой темный кустарник. Брошенная на сухие листья, она тяжело задышала, пока его рука еще раз тяжело не упала ей на рот, рассекая верхнюю губу. Лунный свет серебрил острое лезвие, которое он теперь держал у ее пульсирующей шеи.

— Все в порядке, малышка Элис, — проскрежетал он. Теперь нежность исчезла из его голоса. — Один раз спущу в тебя, и все закончится. Ну так как, начнем? — Ее глаза широко раскрылись и она, похолодев, замерла. — Начнем? — настаивал он, встряхивая ее, как тряпичную куклу. Она, обезумев, кивнула и отпрянула от него в судорожном страхе.

Рывком он распахнул ее пальто и ножом разрезал спереди платье. Пуговицы разлетелись на обрывках ниток. Под платьем она была нежная и белая, при виде ее тела с его губ слетел хрип. Он сорвал с нее белье и какое-то время возился со своей одеждой.

Элис была девственницей. Она видела его, трясущегося и огромного, и забыла его угрозу. Ее пронзительный крик, разрезавший ночной воздух, был острее, чем его нож, но не такой смертоносный.

— Сука! Я предупреждал тебя! — зашипел он. Его нож метнулся к ее шее.., но что-то поймало его руку и, держа, как в тисках, оттащило вверх и прочь от горла девушки. Волосы мужчины встали дыбом, когда он закрутил головой, безумно глядя в темноту: полное молчание, никого, но его руку что-то держало.

Ожидая, когда опустится сверкающее лезвие, девушка перевела дыхание и закричала снова. В нижнем этаже большого дома за кустами зажглись огни, залаяла собака. Насильник всхлипнул и дернулся, пытаясь освободить рукав. Должно быть, пальто за что-то зацепилось — за колючую проволоку или крепкую ветку, но он ничего не увидел. Мужчина уронил нож и свободной рукой схватил девушку за горло, втискиваясь при этом между ее ног и пытаясь любым путем войти в нее. Руку, застрявшую в необъяснимой ловушке, сдавило сильнее, его подняло на ноги оттащило от нее. И все-таки там никого не было.

Нет, что-то там было — нечто!

В ночи, прямо над ним, два огромных сверкающих красных глаза пристально и безжалостно смотрели вниз. Вдруг его руку сжало в десять раз сильнее, и теперь настала очередь насильника пронзительно закричать...

Когда Кених вернулся в дом, его лицо было белым и искаженным. Даже Сюзи, которая побежала с ним, когда раздался крик, вернулась дрожащая и запуганная. Для Сюзи потрясение или страх были редкостью, а для Кениха — вообще невозможны.

— Ричард, — произнес он, — мне надо позвонить в полицию. В саду — девушка, раздетая и, кажется, немного побитая. И еще мужчина.., по-моему.

Он торопливо набрал номер местного отделения полиции и кратко сообщил о происшествии дежурному констеблю, затем положил трубку. Во время его короткого разговора Гаррисон услышал слова “изнасилование” и “убийство”. Волосы зашевелились на его голове, и он окончательно проснулся.

Все, кто был в доме, — Гаррисон, Кених, повар, садовник и разнорабочий Джо, горничная Фей и, конечно, Сюзи — слышали и были разбужены этими криками. Сначала высокие и явно женские, они разбудили дом, но затем превратились в грубые мужские, повышаясь до крещендо крайнего ужаса, прежде чем, булькнув, оборваться в полную тишину. К тому времени Кених, прихватив мощный электрический фонарик, набросил на пижаму пальто и вышел с Сюзи в темноту. В скором времени он позвал на помощь Джо и Фей, и они притащили в дом обессиленную и оборванную фигуру, уложив на кровать в одной из свободных спален на нижнем этаже. Затем, пока слуги пытались привести в чувство девушку, Кених вернулся в сад. Сюзи пошла с ним, но неохотно.

Тем временем Гаррисон оделся и спустился вниз, дожидаясь доклада Кениха. Теперь он стоял, похлопывая дрожащего добермана, а Кених старался собраться с духом. Наконец, взяв своего друга за локоть, Гаррисон провел его в библиотеку и закрыл за собой дверь. В следующий момент, прежде чем он успел повторить свой вопрос, в дверь постучали, и вошел Джо. Он, запинаясь, обратился к Кениху:

— Она пришла в себя, мистер Кених, сэр. У бедняжки на горле синяки, рот немного кровоточит. Она совсем не шевелится — сильно напугана, но с ней все будет в порядке. Прямо сейчас фей отпаивает ее горячим. Ее зовут Элис Грин, из Амсворта. И вы были правы, это изнасилование, вернее, попытка. Она не знает этого парня — встретила его в Викхеме на дискотеке. Это все, что я смог узнать.

Она сказала, что.., что с ним случилось? — спросил Кених.

— Нет, не сказала. Только лепетала, что его остановили и о его криках. Да вы, наверняка, все слышали их. — Гаррисон ощутил содрогание Джо. — В самом деле, я сказал бы это.., я не знаю, — он беспомощно пожал плечами, — ., может быть, свора собак?

— Спасибо, Джо, — произнес Гаррисон. — Полиция скоро будет здесь. Пожалуйста, сообщи нам, когда они приедут, хорошо? — Когда Джо вышел, он повернулся к Кениху. — Вилли, какого черта здесь происходит? Кое-что я понял, но... — он в замешательстве развел руками.

Теперь немец более-менее овладел собой. Он налил бренди в два стакана — это было нечто, чего он не стал бы делать в нормальном состоянии, прежде не спросив. Они оба сели.