Это в первый раз, что мы все трое опять вместе после долгого времени. Не то что в те времена, когда девочки были маленькие и все время приходили на кладбище.

— Ах, дорогая, ты такая бледненькая! — говорит Лайви. — Наверно, предстоящее посещение ужасно тебя расстроило.

Беда с Лайви в том, что она всегда говорит не то, что думает. Например, ее ничуть не огорчает, что миссис К. сейчас в Холлоуэе, — для нее это радость, хотя она в этом ни за что не признается. Вид у нее такой возбужденный, и я знаю, что последует за этим.

Она сажает Мод за стол.

— Я, — говорит она, — хочу тебе кое-что предложить. — Она ведет себя так, будто здесь никого больше нет, будто я не сижу за этим же столом, а миссис Бейкер не чистит картошку у буфета, а наша Дженни не несет поднос с сервизом для завтрака в буфетную. Но она прекрасно знает, что мы здесь и слушаем. — Я знаю, ты будешь возражать, а потому прошу тебя молчать, пока я не закончу. Обещаешь?

— Хорошо, — говорит Мод.

— Я хочу сегодня сходить с тобой к твоей матери.

— Это невозможно…

— Я еще не закончила.

Мод хмурится, но замолкает.

— Ты знаешь, это будет ужасно, и ты расстроишься. Разве ты не хочешь, чтобы рядом с тобой в этот момент была подруга, которая держала бы тебя за руку и помогала быть как можно храбрее перед лицом твоей матери?

Мы все ждем, что скажет Мод, — наша Дженни стоит в дверях буфетной, миссис Б. хмурится на картофельную кожицу, словно и не слушает.

— Но что скажет твоя мать? — говорит Мод. — А папочка? Он наверняка не разрешит.

Лайви улыбается.

— Моей маме не обязательно об этом знать, а насчет своего отца можешь не беспокоиться. Он возражать не будет — уж тут я постараюсь.

Что-что, а это она умеет. Лайви из мужчин может веревки вить. Я видел ее на кладбище — закатывает глаза и крутит своей юбкой, и мужчины делают то, что ей хочется. Даже мистер Джексон приносит ей лейку, если она просит, хотя, может, он делает это из-за того битого ангела. Если не приглядываться, то шов у него на шее и не заметен — там, где голову поставили на место, но вот с носом у них совсем неважно получилось. Может, лучше было оставить его отбитым. Как-то раз я провел Лайви по всем ангелам, показал все царапины и сколы на них. Думал, у нее от этого поднимется настроение, но, похоже, случилось как раз наоборот.

— Мод, ты готова?

Все поворачиваются и смотрят на па Мод, спускающегося по лестнице. По тому, как ведут себя Дженни и миссис Б. (у Дженни глаза как тарелки, а у миссис Б. нож выскальзывает из рук, она ранит большой палец и засовывает его в рот), мне ясно, что он вообще сюда никогда не заходит. Наверно, он нервничает перед визитом в Холлоуэй, или ему не нравится, что весь дом над нами пуст, а потому он ищет людей.

Даже Мод подпрыгивает, увидев его здесь.

— Да, папочка, мне только надо… надо взять кое-что в моей комнате. Я сейчас вернусь. — Она смотрит на Лайви, потом проскальзывает мимо своего па и бежит наверх. Он по-прежнему стоит внизу лестницы, и вид у него такой, будто он и сам удивлен, что спустился сюда.

Лайви пускает в ход свое обаяние.

— Мистер Коулман…

Но тут мистер К. замечает меня.

— Миссис Бейкер, кто этот мальчик, который ест наш хлеб?

Миссис Б. даже глазом не моргнула.

— Это сын садовника, сэр. — Она попала в точку: сад — это территория миссис К. Мистер К., наверно, туда и не ходит, разве что сигару покурить. Он даже не знает, о каком садовнике идет речь.

Мистер К. выглядывает в окно — там хлещет дождь.

— Он умеет выбирать дни для работы.

— Да, сэр. Слышишь, Саймон? Работы для тебя сегодня не будет. Давай-ка отсюда.

Я дохлебываю остатки чая, ставлю чашку и выхожу под дождь. Мод мне ничего не нужно говорить, и слушать болтовню Лайви мне тоже ни к чему. Да и бог с ним. По крайней мере, живот у меня набит.

На самом деле это было вовсе несложно. Я просто воззвала к его мягкому сердцу. А сердце у него и в самом деле мягкое. Его жена в тюрьме, и он теперь явно человек сломленный — любому, кто приглядится, это очевидно. Вот только я не уверена, что кто-то приглядывается. И еще я чувствую, что между нами есть какая-то особая связь из-за моего письма. Хоть он и не знает, что это я его написала, но зато ему известно, что кто-то о нем беспокоится.

Долгое время я не могла понять, почему он не вышвырнул жену из дома, после того как прочитал мое письмо, но теперь, когда я стала старше и начала лучше понимать мужчин, я вижу, что он по-рыцарски пренебрег собственными чувствами, чтобы защитить от скандала доброе имя семьи.

Он не возражал, когда я попросила разрешения сопровождать их в Холлоуэй. Я повторила приблизительно то, о чем сказала Мод, — что я буду поддержкой для нее в трудных обстоятельствах, — и еще добавила, что он примерный отец и джентльмен, раз учитывает нужды дочери.

Я не могу не думать, что частично он согласился потому, что предпочитал мое общество обществу Мод. Конечно, по дороге в кебе я была куда как интереснее, чем она. Но разве могло быть иначе — ведь нам предстояло войти не куда-нибудь, а в тюрьму! Я и представить себе не могу, что может быть увлекательнее.

Немного холодного душа (если не считать дождя — ха-ха!) я получила, когда мы проезжали мимо нашего дома и я увидела Айви Мей — она отодвинула штору и выглядывала из окна. Казалось, она смотрит прямо на меня, и мне оставалось только молиться, чтобы она на меня не наябедничала, — мама думает, что мы с Мод в библиотеке.

Я никогда еще не видела тюрьму Холлоуэй. Мы шли к арочным деревянным дверям, и я сжимала руку Мод.

— Похоже на замок, — прошептала я.

К моему удивлению, Мод выдернула свою руку из моей.

— Это не сказка! — прошипела она.

Ну-ну. Я немного расстроилась, но, увидев женщину, открывавшую нам боковую дверь, очень скоро пришла в себя. Она была невысокой и толстой, в серой форме, с большой связкой ключей на поясе. Но самое главное, у нее была огромная родинка на верхней губе. Она была настоящим диккенсовским персонажем, хоть я и не сказала об этом Мод. Мне пришлось зажать рот рукой, чтобы женщина не заметила, как я смеюсь. Но она все же заметила — настоящий тролль.

Войдя в приемную, мы с Мод сели на узкую скамью, а Тролль открыла свой журнал и записала имя мистера Коулмана. Я была потрясена тем, что она умеет читать и писать.

Тролль посмотрела на нас.

— Пройти сможет только одна из вас, — сказала она, глядя на меня и Мод. — Одновременно разрешается проходить только трем посетителям, а один там уже есть. Одной придется остаться здесь. — Она уставилась на меня своими желтыми глазами.