Мисс Мод нашла дорогу туда без особого труда — даже в таком тумане и на незнакомых улицах голову она не потеряла. Добравшись до места, она остановилась и принялась разглядывать здание. Вид этого заведения, выступавшего из тумана своей громадой, должно быть, напугал ее. Тут эту тюрьму называют «Замок». Она и правда похожа на замок — вход большой, арочный и каменные башни над высокими стенами. Очень уж необычная тюрьма. Мои дети когда-то играли перед ней в «рыцарей и дев», если у них духу хватало. Там еще есть ряды маленьких окошек в кирпичной стене далеко от дороги, где, наверно, и содержатся заключенные.

И тут нас обеих ждал сюрприз — разорвите меня, если перед входом не маршировала туда-сюда эта самая Блэк. Она сама невысокая, но на ней было длинное серое пальто, полы которого бились по ее щиколоткам, отчего она казалась выше. Она напевала вот что:

Двадцать суфражисток составили план:

Насиделись досыта в тюремном воронке

И к Палате Общин пустились налегке.

Получай подарочек, Кэмпбел-Баннерман.[23]

Асквит[24]в казначействе денежки считает,

Ллойд Джордж[25]средь либералок улыбки расточает.

И порешили тут они: «Что спорить, право слово,

Пусть голосуют женщины — друзьями станем снова».

Потом она повернулась к маленьким окошкам и прокричала: «Держитесь, моя дорогая, — половина уже прошла. Осталось всего три недели. А когда выйдете, нас ждет много дел!» Ее голос вряд ли проникал сквозь туман. Неужели она думала, что кто-то внутри тюрьмы может ее услышать?

Мисс Мод увидела достаточно — она развернулась и побежала. Я — следом за ней, но те деньки, когда я могла бегать, давно прошли, и скоро я потеряла ее из вида. На город уже опустились сумерки, и я начала беспокоиться: магазины закрыты, и скоро на улицах не останется приличных людей, у которых она могла бы спросить дорогу, чтобы не заблудиться.

Потом я повернула за угол и увидела ее — она бежала мне навстречу из тумана, и вид у нее был очень испуганный.

— Мисс Мод, господи, что вы здесь делаете? — спросила я, напуская на себя невинный вид, будто ничего не знаю.

— Миссис Бейкер! — Она явно испытала облегчение, увидев меня, и даже вцепилась мне в руку.

— Вы должны быть дома, — строго сказала я, — а не бродить по улицам.

— Я… я вышла погулять и заблудилась.

Я посмотрела на нее. Тут не имело смысла притворяться.

— Хотели посмотреть, где она?

— Да. — Мисс Мод понурилась.

Меня пробрала дрожь.

— Мрачное место. Мне никогда не нравилось, что оно рядом с моим домом. Эй, ну-ка погоди! — крикнула я проходящей мимо фигуре.

— Здравствуйте, миссис Бейкер.

— Мисс Мод, это Джимми, сын моей соседки. Он проводит вас до Бостон-Армс, хорошо, Джимми? А там она сама найдет дорогу.

— Спасибо, миссис Бейкер, — прошептала Мод.

Я пожала плечами.

— Это не мое дело, — сказала я. — Я буду нема как рыба. Осторожнее в тумане.

Я свое слово держу.

На улице дождь, и наша Дженни впускает меня в дом. Миссис Бейкер не говорит ни слова, когда видит меня, — только хмыкает. Но все же готовит мне яйцо всмятку.

— Господи Иисусе, — говорит наша Дженни, выглядывая в окно. Я сижу за столом и ем. — Не лучший денек для посещения тюрьмы.

— А кто идет в тюрьму? — спрашиваю я.

Миссис Б. шарахает кастрюлю с водой на плиту и выразительно смотрит на нашу Дженни. Дженни не обращает на нее внимания — она всегда говорит то, что хочет.

— Хозяин и мисс Мод. Раньше они не могли — к суфражисткам первые четыре недели никого не пускают. Сначала хозяин хотел идти один, но я слышала, как они спорили и мисс Мод настояла на своем, дай ей бог здоровья. Она тоскует по своей мамочке. Хоть я никак не могу взять в толк почему — мать ведь ее почти и не видела.

— Хватит, Дженни, — говорит миссис Б.

— А, ерунда — это же Саймон.

— Что ерунда? — Мод спустилась по лестнице и стоит, сцепив руки на животе. Вид у нее нездоровый.

Наша Дженни и миссис Б. обе быстро поворачиваются к ней.

— Ничего, мисс Мод, — говорит наша Дженни. — Есть не хотите?

— Я не голодна, спасибо.

— Вот невезение — мало вам бед, так еще и во впускной день этот проклятый дождь.

Мод смотрит на меня, потом бросает взгляд на Дженни.

— Бога ради, Дженни, оставь ты ее в покое! — Миссис Б. нечасто повышает голос. — Иди наверх и принеси тарелки.

Наша Дженни убегает. Мне хватает ума ничего не ляпнуть о бедах. Я только говорю:

— Привет.

— Привет.

Трудно представить маму Мод в тюрьме. Кто бы мог подумать, что она туда попадет?! Мне об этом Дженни сказала, а я потом как бы невзначай обронил при мистере Джексоне, что миссис К. в Холлоуэе. Он подпрыгнул словно ужаленный.

— Господи Иисусе! Почему она там?

По правде говоря, я так толком и не знал почему.

— Женские дела, сэр.

Он так уставился на меня, что мне пришлось сказать что-то еще.

— Ну, вы знаете таких женщин, что раскатывают тут на велосипедах, пишут мелом лозунга на мостовых, кричат на митингах и все такое.

— Ты имеешь в виду суфражисток?

— Наверно, сэр.

— Господи Иисусе, — снова сказал он. — Тюрьма — страшная вещь для женщины. Надеюсь, с ней обходятся по-человечески.

— Наверно, не лучше, чем со всеми другими в тюрьме, сэр. Моя кузина после шести месяцев вышла, так у нее ничего хуже блох не было.

— Это не очень утешительно, Саймон.

— Мне очень жаль, сэр.

Мне хочется сказать Мод что-нибудь еще, но в голову ничего такого не приходит. Потом раздается стук в дверь, и входит Лайви — вода с нее так и капает, и тут уж мне слова не вставить. Мод не очень-то рада ее видеть. Лайви подбегает и обнимает ее. Она видит меня за плечом Мод, но ничего не говорит. Она меня чурается, после того как я ее поцеловал. Это было уже год назад, но она с тех пор изменилась. Наверно, наш па был прав.