она встала, дабы снять с него ботинки. Засим он поднялся и принялся снимать одежды, тогда как она взирала на него. Сие походило на спектакль, кой пришелся Натану по душе.

Она смотрела на него не очень-то по-женски. Да и не столько по-мужски, сколько откровенно, пытливо, жадно. Натану нравилось неподдельное восхищение во взоре, то, как потемнели глаза, темные зрачки поглощали серебристую радужку.

Едва он начал расстегивать бриджи, она тоже опустила руки на застежку. Они одновременно отбросили бриджи, а вслед за тем и рубашки.

— Больше ничего не снимай, — прошептал он, подошел настолько близко, что смог коснуться. — Все остальное сделаю я.

Выглядела Джорджи необычно и привлекательно: торс туго замотан тканью, мужские кальсоны держались на бедрах, между тканью и кальсонами проглядывала полоска плоти, пять-семь восхитительных сантиметров от нижней части ребер до низа живота. Он погладил жемчужную, холодную на ощупь плоть. Захотелось облизать неглубокую ямочку пупка. Он решил, что так и сделает. Позднее.

В одежде Джорджи смахивала на тощего мальчишку, зато под одеждами все нужные места округлые: пышные нежные бедра, похожий на персик зад, очертания коего он видел через белье.

Он потянул за заправленный край льняной повязки, размотал торс, и вот наконец ткань упала, соскользнула длинной лентой на пол.

При виде груди, бледной, с розовыми кончиками, Натан застонал. Он дотронулся до тугих сосков, провел руками по изгибам груди, по талии, по бедрам и двинулся наверх. Господи, какая кожа. Холодная, безупречная, как жемчуг. Луна. Она закрыла глаза и качнулась к нему. Член изнывал от мучительной услады.

Он нащупал шнурок, развязал узел, и кальсоны сползли с мягких бедер. Следом он сделал то же самое со своими кальсонами и отшвырнул в сторону.

Прикасаться к ней не хотелось, хотелось лишь любоваться. Он окинул ее взором вплоть до ступней, жадно рассматривал картину, кою она собой являла: изящные руки и ноги, прелестная грудь, спокойные, чувственные, замечательные глаза, бившийся в горле пульс, розовый румянец на щеках.

— Ты очаровательна, Джорджи, — пробормотал он. — Совершенна.

Натан взял ее лицо в ладони и шагнул ближе, дабы прижаться вплотную. Всем телом он чувствовал жар и мягкость. Они соприкоснулись губами. Она обвила руками шею и ответила на поцелуй, откинула голову назад, уступая. Полминуты спустя они оторвались друг от друга, оба тяжело дышали. За руку он подвел ее к кровати, лег на спину, а ее уложил сверху. По суетливым движениям и алым щекам он догадался, что для нее все в новинку, хотя она ни капли не противилась.

— Ты уже это делала?

Она покачала головой, и он испытал тревожные угрызения совести. Пора спросить как следует, уверена ли она.

Но спрашивать он не стал. Эгоистично не желал останавливаться.

— Я постараюсь сделать тебе приятно, Джорджи, — обняв ее, изрек он. — Не хочу причинять тебе боль.

— Боль меня не волнует, — сказала она, округлив бесстрашные глаза. — Настолько сильно я никогда ничего не хотела.

Сии слова и пылкое желание во взоре восхитили. Она повергала в трепет. Он притянул ее ближе.

— Взаимно, — пробормотал он ей в губы. — Я постараюсь.

Натан перевернул ее на спину и подмял под себя, приник приоткрытыми губами к беззащитной изогнутой шее, вырвав из Джорджи стон, потом медленно начал спускаться. Он задержался на груди, целовал, облизывал, сильно посасывал соски. Джорджи схватила его за волосы, издавала бессвязные звуки, вращала бедрами. Аромат, мягкая кожа, звуки — все это доводило до безумия.

Он прошелся руками по бокам и животу, опустил язык в очаровавший его пупок. Она хваталась за него, напрягала бедра. Натан сдержал неистовую жажду и нежно коснулся бедра.

— Раздвинь ноги, Джорджи. Дай посмотреть.

— На что? — выдохнула она.

— На тебя. Хочу посмотреть.

Она чуть раздвинула ноги; он сполз ниже, развел ноги шире, проложил дорожку поцелуев по невероятно мягкой внутренней стороне бедра.

— Натан! — Джорджи выдохнула имя не совсем в знак протеста, но почти.

Остановить его она не пыталась, запуталась пальцами в волосах, но вместе с тем напряглась.

Он развел бедра шире и большими пальцами раздвинул влажные складки. Женский аромат кружил голову. Отрывистые стоны казались отчасти капитуляцией, отчасти мольбой.

— Если позволишь, я доставлю тебе удовольствие. Ты мне доверяешь?

В ожидании ответа он поднял глаза. Она сдавленно хохотнула и запрокинула голову. Он тоже засмеялся, непривычно весело и ласково фыркнул.

Натан медленно опустил голову и облизал чувствительный бугорок. Она вскинулась с потрясающим криком наслаждения, засим повалилась на матрас и возбужденно ждала. Он ткнулся носом в бедро, а опосля начал неторопливо исследовать самую интимную часть тела. Влажные шелковистые складки и крепкие формы притягательно контрастировали. В то время как она пыхтела и извивалась, он кружил языком по чудодейственному бугорку, затем принялся делать языком то, что хотел сделать членом.

Джорджи стонала и ерзала, запустила пальцы в его волосы, бедра напрягла. Она не противилась, не ужасалась тому, что он делал. Безусловно, удивлялась, чуть смущалась, но была готова ко всему.

Влажная возбужденная плоть набухла. С удвоенным рвением Натан погружал язык, вжимался бедрами в простыни, член болел до того нестерпимо, что он задумался: не хватало еще опозориться и излить семя раньше времени.

А потом Джорджи кончила. Билась в экстазе, вскидывала бедра, вцепилась в его волосы, выкрикнула его имя, содрогаясь от длительной мощной кульминации. Если верить выражению лица, оргазм она испытала впервые.

На миг Натан прижался щекой к мягкому дрожавшему бедру, засим лег на нее и заглянул в удовлетворенное лицо. Щеки окрасились в розовый, бесхитростная улыбка вызвала у него улыбку.

— Было замечательно. Ты замечательный!

Он прыснул со смеху, слова против воли польстили. До оргазма он доводил многих женщин, но вряд ли хоть одна женщина смотрела на него так, как Джорджи. Она такая непринужденная и счастливая. Он не считал, что совратил ее, он считал, что сделал что-то хорошее.

— Что теперь? — мечтательно улыбнулась она.

Джорджи провела ладонями по его груди, застенчиво коснулась жестких волосков, большими пальцами погладила соски. Он закрыл глаза, блаженствуя от легкого прикосновения.

— Ты хочешь… ну знаешь…

Вместо того чтобы закончить фразу, она в приглашении подалась бедрами вверх, и он застонал.

— Боже, я так тебя хочу, что боюсь кончить через полминуты. Ты простишь меня, если так случится?

— После того, что ты сделал, это не имеет значения, — засмеялась она.

Джорджи раздвинула ноги шире и приподняла зад, прижавшись теплой влажной промежностью к твердому члену. Он прислушался к требованию тела, отодвинулся и нашел вход. Слава богу, невзирая на неопытность, она поняла, что сие за собой влечет.

Вход оказался ужасно узким. Он никогда