потерял счет времени, ему уже казалось, что он несколько дней поднимается вверх, когда увидел над головой просвет. Это взошло солнце, а значит подъем занял одну ночь.

Ему понадобилось еще несколько часов, чтобы подняться на самую вершину горы. Солнце стояло уже высоко, когда Равн вылез на идеально ровную, словно срубленную одним взмахом меча площадку. В центре стояли огромная статуя великана, который протягивал руку.

— Это наверно бог рундолов?

Э’нгыр подтвердил громким карканьем. догадку Равна.

— А где академия? Я думал здесь будет школа.

“Подойди к краю и посмотри”.

Равн так и сделал. Внизу метров сто вниз виднелись остроконечные крыши домов, развалины, заросшие бурьяном.

“Торбъёрг была бы рада оказаться здесь ещё раз. Но тебе в академию спускаться не обязательно. Вся сила сокрыта в протянутой руке”.

— А поподробнее можешь?

Ворон взлетел с плеча Равна и приземлился на ладонь статуи.

“Мне теперь что тоже лезть туда надо?”

“Надо предстать перед светлооким Сигдауртом и, если в тебе есть сила кинара, он обратит тебя”.

“Что ж значит придется лезть”.

Статуя была гладкой, без выемок и ручек, чтобы было за что держаться. Равн обошёл её кругом, затем еще раз, осмотрелся по сторонам, попытался влезть, но тут же соскользнул вниз. Камень отшлифованный дождями и временем был гладкий и скользкий.

“А может и здесь что-то скрывает от взгляда защитная магия?”

Равн решил проверить и произнес заклинание проявления видимости.

— Фип мол минкхаун!

Из тумана невидимости тут же вынырнула каменная лестница, которая как раз вела к раскрытой ладони.

Равн поднялся на площадку как сказал ему ворон встал лицом к великану и посмотрел ему в глаза. Разряд молний, таких же как в ту ночь, когда умерла Торбьёрг ударил в Равна, затем еще одна, не давая ему опомниться. Ему не было больно, лишь чувствовал, что всё тело наполняется энергией. Глаза бога рундолов светились ярким белым светом, а молнии так и не переставали бить в Равна. Тусклый огонёк, который едва горел внутри его груди начал шириться, расти, распирая грудь и спину. Тело горело огнем. Кожа чесалась. Равн заметил, что ладонь ему стала мала, а он сам стал возвышаться над статуей. Хотел спросить, что случилось, но вместо слов из горла раздался рев похожий на карканье.

Вокруг статуи поднялся дым, молнии прекратились. А в голове раздался раскатистый голос: “С возвращением мой юный друг”.

Равн повернулся, оглядел себя насколько мог и понял, что превратился в Черного дракона ворона. Поднял руки, которые теперь оказались крыльями, взмахнул ими, поднимая пыль.

“Теперь ты свободен лететь куда пожелаешь. Крылья твои, так решил Сигдаурт” — раздался в голове голос Э’нгыра.

“К Раде!”

Равн взмахнул крыльями, оттолкнулся от камня и взмыл в небо.

Глава 32. Истинная

Битком набитая народом таверна "Мохнатые лапки" манила громким весельем, доносившимся из-за дверей и мягким льющимся светом. И одинокий путник, закутанный в чёрный плащ, решил заглянуть на огонёк.

Его появление никто не заметил, стараясь не шуметь он незаметно пробрался в дальний угол и, с интересом наблюдая, за весёлым разговором собравшихся за круглым столом разношерстной компании. Но не крикливые гномы или горластые наёмники привлекали его внимание. Изящная фигурка молодой княжны, которая мелькнула меж плечистых великанов-воинов, судя по обмундированию, принадлежавшим к Гильдии защитников.

За последний месяц молва о сбежавшей княжне облетела весь Срединный материк. Рассказывали, что герцог Вийонский был так зол, что впервые показал свою истинную сущность. В образе чёрного дракона он обыскивал свои владения, но княжну так и не нашёл. Во всяком случае всем хотелось в это верить. Да и рассказы про дракона многие поднимали на смех. Все знали, что драконы вымерли давным давно.

почти в одно время со слухами о сбежавшей княжне среди населения, начались перешёптывания, что в Пылаше собираются несогласные и возглавляет их сама княжна. С каждым днем столица Пылаша, которая также называлась Пылаш пополнялась новыми путниками, мест в гостиницах уже не хватало.

“Что ты медлишь? Она на втором этаже,” — из-под плаща раздалось карканье, которое потонуло в шуме таверны.

“Т-с-с, молчи. А то сдашь нас раньше времени”.

Одинокий путник поднялся из-за стола, и незамеченным пробрался до лестницы, которая вела на второй этаж. Украдкой оглянулся, чтобы проверить не следит ли за ним никто. И поднялся на второй этаж. Длинный коридор вел вглубь, вдоль стен через равные промежутки располагались двери. Путник свернул направо, поддаваясь вороньему чутью, и остановился перед маленькой невзрачной дверью, которая больше напоминала дверь, ведущую в склад или помещение для уборщиц. Распахнул дверь и оказался лицом к лицу с княжной. Карие глаза с зеленоватым обручем вокруг зрачков смотрели настороженно, но по мере узнавания маленький ротик вытягивался образуя букву “о”.

— Равн! — она вскрикнула и бросилась в его объятья. — Равн, не может быть! Это ты. Ты жив.

Охотник крепко прижал к себе стройное тело Рады к себе. Уткнулся в носом в её волосы, вдыхая их душистый аромат трав и цветов.

— Т-ш-ш. Не кричи.

Рада припала к его груди, прижалась щекой, слушая как гулко и мощно билось его сердце.

— Как ты спасся? — она вновь отпряла, чтобы заглянуть ему глаза, всё такие же черные.

Равн наклонился и поцеловал её в губы. И Рада не отвернулась, не оттолкнула его. Она ответила на поцелуй, нежно прижавшись к своему любимому.

За то время, пока Равн выздоравливал и находился вдалеке от этой необыкновенной девушки, он понял одно — если им суждено будет встретиться вновь, он больше её не отпустит. Их поцелуй длился долго, Равн прикусил её нижнюю губы, сделал передышку и вновь накрыл её пухлые губки. Реальность отодвинулась куда-то вдаль, всё стало неважным. Только они. Только их поцелуй и чувства, которые словно покрывало накрыли их.

— Я думала уже никогда тебя не увижу, — прошептала Рада, когда Равн прервал поцелуй. В голове шумело, щеки горели, неизведанное доселе чувство тянуло внизу живота, из-за чего в ногах Рада почувствовала неимоверную слабость и если бы не его руки, которые поддерживали девушку, она бы наверно уже осела на пол.

— Меня спас Э’нгыр. Я многое узнал о нем, о Торбъёрг, о себе. Теперь я знаю как мир потерял память.

— Откуда? Торбъерг рассказала? Ты был у неё?

— Меня отнёс к ней ворон. Она спасла меня, ценой своей жизни.

— Торбъёрг умерла?

— Да.

— Ты слышала что-нибудь про свой кинар? Знаешь где он находится?

— Нет.

— Герцог его ищет, чтобы стать всадником дракона.

— Но зачем? Он ведь и сам