Обтерев руки теплым влажным полотенцем из махровой ткани, Виктор делает заказ, потом переводит взгляд с официанта на Артура – тот растерян, так как не знает названия блюд, а меню здесь не дают, только винную карту, и Виктор понимает, что его другу нужна помощь. Спросив у Артура, не против ли он белужьей икры, малосольной сёмги и жульена из дичи, и получив в ответ кивок, Виктор говорит официанту, чтобы тот просто принес им одинаковую еду. Артур тоже вытирает руки и официант, одарив их белоснежной улыбкой, уносит использованные полотенца с собой. Виктор видит, что Артур с непривычки чувствует себя здесь неловко, и, чтобы снять напряжение, повисшее за их столиком, он начинает рассказывать Артуру о попадающихся им на глаза гостях мэра.

– Видишь вон того улыбчивого толстяка в очках? Стоит рядом с женщиной в красном платье, – спрашивает Виктор и, получив очередной кивок в ответ, продолжает: – Так вот, он зарабатывает тем, что продает высокопоставленным чиновникам и крупным бизнесменам несовершеннолетних девочек и мальчиков для сексуальных утех. А эта женщина ему в этом помогает, она ездит по детским домам и отбирает самые красивые экземпляры, прикинь? Говорят, у нее прекрасный вкус. Они гарантируют свежесть товара и за соответствующую плату могут удовлетворить любую потребность, каким бы взыскательным не был клиент.

Толстяк разражается громким утробным смехом, он явно в хорошем настроении и бурно реагирует на шутки своей знакомой, чьи глаза поблескивают, словно стекло, когда она крутит головой. Появляется официант с подносом, раскладывает столовые приборы и тарелки. Затем ставит на стол две серебряные икорницы в виде открытых морских раковин, наполненных льдом, в который погружены хрустальные розетки с крупными глянцевыми зернами темно-серого цвета. Следом за ними – большое блюдо с тонко нарезанной малосольной сёмгой, украшенной лимоном и петрушкой. Закончив, он спрашивает, что господа будут пить – Виктор отвечает ему что-то на французском и официант уходит.

– А вон там, видишь, высохший долговязый старик? – Артур смотрит на лысого мужчину во фраке, лицо которого иссечено морщинами. Виктор делает небольшую паузу и отправляет себе в рот пару ложек икры, жует и проглатывает ее, потом продолжает рассказ: – Очень опасный человек! Серый кардинал президента. Проработал в Главном разведывательном управлении и других подразделениях спецслужб больше сорока лет. По слухам, именно через его агентуру контролируются дагестанцы и чеченцы. Он может щелкнуть пальцами и человек исчезнет, прикинь? И я не о простом человеке говорю, а об уважаемых людях, об элите. Все его боятся, даже губернатор.

Официант приносит вино и жульен из дичи в мельхиоровых кокотницах с обернутыми в бумажные салфетки ручками. Виктор замолкает, на время полностью отдав себя наслаждению от еды: упругие сочные куски грибов так приятно зажимать между зубами, не сразу раскусывая, что Виктор даже прикрывает глаза от удовольствия.

Мимо их столика проносят кипящие колбаски на серебряной жаровне, но Виктор с Артуром уже наелись и дразнящий аромат оставляет их равнодушными: они лишь изредка протягивают руку к огромному, в несколько ярусов, блюду с фруктами – сирийскими сливами, танжеринами, сочными киви, гроздьями винограда, гранатовыми зернами и многим другим – и берут какой-нибудь плод, чтобы освежить свой рот его влажной сладкой мякотью. Артур вспоминает запах тела Киры, цвет ее кожи, ее упругую грудь.

– А где сейчас остальные? Где Кира? – спрашивает он у Виктора и тот пожимает плечами в ответ.

– Не знаю, Кира вроде собиралась улететь куда-то к друзьям. Она тебе понравилась?

Артур кивает, с трудом скрывая свое смущение, но Виктор не смотрит на него, он пытается разглядеть силуэт в глубине зала. Это мужчина во фраке, голова обрита наголо, нижняя часть лица скрыта окладистой бородой, стеклышки очков то и дело ловят яркий свет.

– О! Ничего себе, он тут, собственной персоной! – говорит он, обращаясь сам к себе или к воображаемой публике, затем добавляет, уже для Артура, – Сиди здесь, я скоро вернусь.

Виктор встает, вытирает матерчатой салфеткой рот и руки, идет к бородачу в очках. Барабанные удары становятся все плотнее, громче – скоро музыка в очередной раз достигнет своей кульминации, она почти вводит в транс. Лицо мужчины кажется Артуру знакомым, он очень похож на человека, с которым они выбирались из метро, но тот был одет и выглядел как нищий, этот же скорее похож на миллиардера. Виктор здоровается, перекидывается с ним парой фраз, при этом в его поведении заметно подобострастие, потом они вдвоем возвращаются к столику, за которым продолжает сидеть Артур.

– Артур, может быть ты встанешь и поздороваешься со своим другом? – говорит Виктор и Артур сразу вскакивает и протягивает руку мужчине, чувствуя в себе не свойственное ему обычно подобострастие. Тот со снисходительной улыбкой жмет ее, слегка кивает. Его увеличенные очками глаза пристально следят за реакцией Артура, за каждой черточкой его лица. Виктор пододвигает для бородача третий стул, и они садятся, образуя вершины равностороннего треугольника со вписанной в него окружностью стола. Последние сомнения в том, что это Хасан, рассеиваются, когда он начинает говорить:

– Ну что, молодые люди, я смотрю, вы хорошо проводите свое время. Для меня большая удача, что я встретил вас обоих, да еще и в такой торжественной обстановке. – Стиль его речи отличается от того, как он говорил в метро и в баре «Штаб», но тембр и интонации Артур бы не спутал ни с чьими другими. И эти глаза… Виктор расплывается в улыбке, всячески стараясь показать, что и ему очень приятно, что такой влиятельный человек сел с ним за один стол. Хасан отправляет к себе в рот пару крупных виноградин, чтобы они смочили ему горло, пересохшее из-за принятого недавно лекарства, потом обращается к Артуру:

– Вы так молоды, в прошлую нашу встречу вы выглядели совсем потерянным, но сейчас, как я вижу, вы начинаете осваиваться, привыкать.

Не понимая, куда клонит его собеседник, Артур просто пожимает плечами в ответ.

– Я дал вам тогда две капсулы, помните? Надеюсь, вы не потеряли их, ведь совсем скоро они вам пригодятся, молодой человек, совсем скоро, поверьте. – Улыбка Хасана и его велеречивые слова заставляют Артура поёжиться: холодные мурашки пробегают по его позвоночнику снизу вверх, кружат по его макушке, попадают внутрь головы.

– Виктор, я только что общался с мэром, и он мне дал понять, что распоряжение сверху уже пришло и по его каналам. Я же аналогичную информацию получил еще на прошлой неделе, так что все сходится. Нам нужно действовать, операция должна перейти на новый уровень. У нас все готово, можешь передать это своему отцу.

Виктор кивает с очень серьезным видом, потом косится на Артура.

– А вы, молодой человек, должны понимать, что иногда лучше ярко вспыхнуть и быстро сгореть, чем тлеть на протяжении многих лет, заживо разлагаясь, словно тот безногий бомж на свалке. Плоть это ведь всего лишь временное топливо для духа, иногда ее не стоит беречь.

– Он что, хочет меня сжечь заживо!? – по-детски кипятится Артур, – О какой жертве, он, блин, говорил? Что значит вся эта религиозная херня про плоть и дух?