Познакомившись, они решают скоротать время вместе. Для начала они заказывают по бокалу вина (Яна говорит, что оно очень дорогое и грех отказываться, когда есть возможность выпить на халяву). Потом как-то само собой, после нескольких косых взглядов, брошенных на них официантами, им приходит в голову отправиться в одну из комнат для прислуги – ту, в которой Яна должна была спать после позднего ужина, ради которого ее мать и притащила ее сюда, в этот вертеп. Оказавшись наедине, они по очереди рассказывают друг другу всякую всячину из своей жизни – где они бывали, что пробовали, какие фильмы недавно посмотрели, какую музыку любят, – вино развязало их языки, они не чувствуют стеснения, их переполняет желание быть откровенными, естественными, настоящими.

Смешно ебутся эти старики, да? – говорит Яна.

Артур улыбается, кивает.

– А знаешь, где проводят время их жёны? – Многие из них сейчас в каком-нибудь клубе типа Big Bananas, резвятся со своими секс рабами из Африки. Ты замечал, как много стало мулатов?

Их восприятие предельно обострено – из-за необычной обстановки, из-за взаимной симпатии, из-за мерцания звезд за окном. Проболтав почти час, ловя каждый перебой в ритме речи, каждый сдвиг интонации, каждую черточку в лице друг друга, они все сильнее осознают свою близость, и Яна предлагает Артуру сесть рядом, чтобы вместе послушать музыку в наушниках. Их руки соприкасаются, тонкий проводок от наушников идет от правого уха Артура и левого Яны к зажатому в ее руках смартфону – несколькими взмахами указательного пальца она находит свою любимую песню и включает ее. Это что-то в стиле инди-рок: депрессивный голос молодого певца, ритм-гитара с эффектом дистошн. Грустная мелодия, тоска, бисексуальный эротизм.

Артур только сейчас обращает внимание на то, как одета Яна: джинсы в обтяжку, бирюзовые кеды, черно-белые полосатые носки. Хлопковая рубашка в клетку плотно обтягивает ее худенький торс, ее совсем маленькие груди. Набравшись смелости, он целует ее в щеку, потом в уголок рта и только потом, убедившись, что она не против, – взасос.

Попив из лужи, облизнув свою заостренную лисью морду на удивление длинным языком, подтянув набедренную повязку, Артур идет дальше, навстречу приключениям. Под кронами деревьев, прямо в воздухе, никак не соприкасаясь с толстыми ветвями, висят гигантские, размером с арбуз, ягоды клубники, ежевики, брусники, малины. Продолжая бежать по тропе, Артур то и дело подпрыгивает на ходу, – высоко, метра на полтора – и сбивает их своей когтистой кистью: в сопровождении райских трелей их сочная мякоть рассеивается ароматным облаком, окутывая своей пеленой его голову и он чувствует удовлетворение. Он заработал несколько очков, приблизился к очередному рекорду. Правда, чувство сытости и удовольствия быстро проходят, и он вынужден прыгать за ягодами вновь и вновь – благо, он молод, здоров и не чувствует усталости: эти прыжки приятно разнообразят его досуг, пока он движется к своей главной цели, которая, впрочем, представляется ему не совсем отчетливо: борьба каких-то мутных сил, в которой он должен сыграть ключевую роль, мифический мост – переправа в другой мир. Добежав до развилки тропы, Артур останавливается. Солнце клонится к западу, тени приобретают какую-то неприятную резкость. Он замечает над собой повисший шар, идеально гладкий, черный, размером чуть больше стандартных ягод. Артур подпрыгивает с места, но не достает, тогда он отходит на несколько метров назад, разбегается и прыгает еще раз, вложив в этот прыжок все свои силы: он почти задевает шар когтем среднего пальца, но шар в последний момент сдвигается на пару сантиметров вбок и вверх и изумленный Артур промахивается и летит в заросли колючего кустарника. Успев крепко выругаться и зажмурить глаза, он падает плашмя на землю, ломая грудью переплетенные хрупкие ветви. Чувствуя острую боль своим брюхом, Артур приподнимается на руках. Кусок арматуры – стальной ребристый прут, торчит из земли под углом, капли алой крови стекают по его ржавой поверхности, словно подтаявшее мороженное. При падении Артур напоролся на него животом. Вырванные клоки шерсти, рассеченная остриём шкура. Он садится, приглядывается к рваной ране: сквозь отверстие видны изгибы кишок. Шок постепенно проходит и боль усиливается. Артур хлопает своими большими голубыми глазами, не веря в ту картинку, которую они передают в его мозг и до последнего надеясь, что это какой-то сбой в программе, не выловленный во время баг. Эта рана не вписывается в общий стиль игры, она выглядит слишком натуралистично. Посидев минут пять и осознав, что это не глюк и игра на этом не заканчивается, он выползает обратно на тропу, обливаясь холодным потом и постанывая от приступов острой боли.

Перестук колес, старый вагон с плохой звукоизоляцией, металлический скрип и скрежет: они несутся сквозь тоннель под землей, свет в поезде иногда моргает, другие пассажиры выглядят старыми, уставшими, хотя сегодня выходной день. Яна и Артур сидят рядом, их руки соприкасаются: тут прохладно и мельчайшие волоски их кожи встают дыбом – предплечья, плечи, шея покрываются мурашками. Уже полдень, но они недавно встали, и их молодые лица спросонок выглядят забавно. Артур достал из кармана свой смартфон и играет в какую-то детскую игру: то ли эльф, то ли антропоморфный лис бегает по лесу, постоянно подпрыгивая за подвешенными в воздухе призами.

– Хватит играть в это говно! – Говорит заскучавшая Яна. Она недовольна, что внимание Артура переключилось с нее на эту ерунду и даже испытывает некое подобие ревности, – Давай лучше послушаем музыку.

Артур смотрит на Яну с удивлением и наигранной опаской, потом улыбается и кивает. У нее такой взрывной характер, в ней столько экспрессии. Несколько станций они проносятся под песни отчаявшейся поп-звезды, которой даже кокаин перестал приносить удовлетворение. Впрочем, голос певицы-подростка плохо слышно из-за шума поезда и ее отчаянные завывания то и дело тонут в громком скрежете, так, словно они сведены звукорежиссером в один трек, и должны рано или поздно зазвучать в унисон. Артур обнимает свою подружку за талию, целует ее в щеку.

Стук колес на стыках рельсов, скрип, скрежет, лязг деталей поезда на повороте. Старик в плаще напротив прочищает горло и отхаркивает слизь в гигантский платок, который он достал из кармана, потом впивается своим тусклым взглядом в Артура: тот отводит взгляд, встает, за ним следует Яна. Перекинувшись парой фраз и хихикнув, они идут к выходу. Это их остановка, они добрались до центра города.

Когда они оказываются на залитой солнцем поверхности, с небольшой площади, окаймленной тополями, до них долетают песнопения и ритмичные барабанные удары. И Яне и Артуру вспоминаются несколько сценок той ночи, когда они случайно встретились в резиденции мэра. Те порно-сценки контрастируют с тем, что открылось их глазам сейчас: там был полумрак и красноватый огонь свечей, тут все заполнено солнечным светом, там женщины и мужчины безудержно отдавались своим жизненным инстинктам, искусственно преувеличенным у большинства, тут и те другие, кажется, напрочь лишены сексуальности, там была оргия плоти в африканском стиле, устроенная богачами, тут религиозный ритуал бедняков, участников одной из сект индуизма. Но все-таки, на том глубинном уровне, где зарождаются ритмы реальности, эти праздничные события связаны, и Артур и Яна чувствуют эту связь, хотя только интуитивно и только пару мгновений.