— Нет.

— Тогда…

— Я знаю вас обоих, я чувствовал, с каким напряжением ты говорила с ним. Я почти вижу, как оба вы рассыпаете вокруг искры, мечете молнии. Ты привыкла повелевать и поступать по-своему, как и он. Я просто предупреждаю тебя, что он может быть чрезвычайно опасным противником. Повторяю не начинай с ним вражды.

Элиза улыбнулась и встала.

— Я не хочу враждовать с ним, Готфрид, — уверенно солгала она. — Я, как и подобает хозяйке замка, буду заботиться о нем.

— Хотелось бы верить.

Элиза направилась к лестнице, но остановилась на полпути и обернулась.

— Готфрид, я выросла в одиночестве. Не знаю, как выразить это, но я рада, что у меня есть ты.

Он улыбнулся:

— Ты ведь знаешь, я мог бы быть твоим отцом.

— Нет, ты мой брат, и я этому рада.

Она поспешила по лестнице, покраснев при мысли о неожиданной связи, возникшей между ними. Два внебрачных потомка короля. Почему бы и нет?

Она осторожно постучала в дверь комнаты, куда отнесли Стеда. Уилл Маршалл открыл дверь и радостно сообщил:

— Ему гораздо лучше, Элиза.

Облегчение и радость Уилла были очевидны, и Элизе захотелось разделить его чувства. По крайней мере, до сих пор Стед не обвинил ее в попытке убийства.

— Можно повидать его? — спросила она Уилла.

— Да, а пока ты побудешь с ним, я выпью в компании Готфрида кружку эля, если позволишь.

— Разумеется, Уилл, будь здесь как дома. Позови Мишеля: он будет рад услужить тебе.

— Спасибо, Элиза. Если ему вновь станет хуже, пусть кто-нибудь позовет лекаря с кухни.

Элиза кивнула. Маршалл прошел мимо, и она робко прикрыла за собой дверь, не сводя глаз с кровати.

С Брайана уже сняли доспехи и тунику. Он лежал на спине, с натянутым до груди одеялом, которое не скрывало широких бронзовых плеч. Его волосы казались особенно черными по сравнению с белизной подушки, суровость черт лица подчеркивала мягкость постели.

Элиза поборола страх и приблизилась к нему. Услышав ее шаги, Брайан мгновенно открыл глаза, и его губы сжались в прямую черту.

— Стед, клянусь тебе, что я не…

— Прекрати лгать! Тебя не повесят и не отрубят тебе голову. Моя вражда с женщиной не станет общим достоянием.

— Дьявол тебя побери, Стед! — немедленно вспыхнула Элиза. — Меня никогда не повесят — Ричард не допустит этого. Я говорю тебе об этом только потому, что это правда…

— Не думаю, что тебе известно, как говорить правду, герцогиня. Ты так часто лжешь, что я потерял к тебе всякое доверие. Ричард терпеть не может женщин, он живет только сражениями и походами.

— Но я не…

— Пощади меня! — Он поморщился, пытаясь сесть на постели. Элиза поборола искушение помочь ему, ибо даже сейчас не была уверена, что он не дотянется до нее. Он был так зол, что, казалось, с трудом сдерживает желание схватить ее за горло.

— Я не разделяю пренебрежение Ричарда к прекрасному полу, — продолжал он, — но такую женщину, как ты, я бы с удовольствием избил до синяков.

— Ты не осмелишься коснуться меня…

— В самом деле? Не стоит надеяться на это, герцогиня!

Он казался усталым и измученным болезнью. Прикрытые тяжелыми веками глаза устремились на нее, однако Элиза не сомневалась в искренности его слов.

По-видимому, спокойствие этого человека было опаснее его угроз.

Она сжала кулаки и презрительно вскинула голову.

— Ты не только презренный ублюдок, Стед, ты отвратительный, тупой подонок! Я не пыталась отравить тебя!

— Леди, у тебя сердце убийцы.

— Ты глуп, Стед.

— Хотел бы этому поверить. Но держись подальше от меня, герцогиня, ибо, если ты подойдешь слишком близко, я могу припомнить, что ты уже дважды пыталась прикончить меня.

— Жаль, что это мне не удалось.

— Значит, ты все-таки пыталась?

— Могу я напомнить, Стед, что ты находишься в моем замке?

— Напоминай о чем угодно, только прекрати лгать.

Позднее Элиза удивлялась, почему она потеряла терпение, но тогда ей не хватило времени подумать. Она бросилась через комнату, как дикая кошка, и ударила по щеке.

— Сукин сын! Ты оскорбил меня, изнасиловал, а теперь советуешь держаться от тебя подальше! Жаль, что не я отравила тебя! Мне следовало быть осторожнее, и…

Он даже болел не так, как было положено людям. Несмотря на серое лицо и ввалившиеся щеки, его рука показалась железными тисками на ее руке, когда он вскочил и подтащил Элизу ближе к постели. Он был обнаженным, и Элиза с раздражением обнаружила, что стискивает зубы, оказавшись так близко к нему. Она невольно задрожала, остро ощущая его тепло и силу…

— Дерзкая сука! Может, на этот раз ты узнаешь, что значит дразнить мужчину…

— Бог свидетель, Стед, я сейчас закричу! — прошептала Элиза.

Она взглянула ему в лицо. Гнев горел в его глазах так ярко, что Элизе показалось, будто Брайан готов сломать ее, как ветку.

— Ты нападаешь, как мужчина, а затем визжишь, как женщина.

— Я уже многому научилась от тебя, Стед, и с радостью воспользуюсь в схватке любым оружием, доступным мне.

Он внезапно рассмеялся — сухо и жестко, отшвырнул ее от себя, сморщился и рухнул на постель, даже не вспомнив о том, что раздет.

— Значит, мы начинаем схватку, герцогиня? Я запомню это и тоже постараюсь пользоваться любым доступным мне оружием.

— Что это значит?

Он устало повернулся на подушке и хрипло проговорил;

— Это значит, Элиза, что ты выбрала поединок и сама установила его правила — то есть отказалась от всяких правил, забыла о чести и достоинстве. Это справедливо. И это означает, что если ты сию же минуту не покинешь эту комнату, я забуду, что нахожусь в твоем замке, забуду, что ты герцогиня, и буду помнить только о том, что ты пыталась прикончить меня — причем дважды. Сейчас сам я не смогу убить — пока, но с радостью посмотрю, как твоя нежная кожа покраснеет от ударов моей руки, и не остановлюсь, даже если от твоих воплей оглохнет все герцогство, до тех пор, пока не увижу, что ты получила боль и унижение полной мерой.

— Ублюдок! — прошипела Элиза, решив, что сейчас разумнее всего будет уйти.

— Лучше не произноси это слово так часто, если не хочешь, чтобы оно прилипло к тебе. Или, может, благородный Перси уже знает, что ты стала жертвой собственного обмана?

Несмотря на сознание его силы, Элиза вновь бросилась к нему.

Стед повернулся на постели и предупреждающе прищурился.

— Элиза, неужели ты так ничего и не поняла? Больше я не стану предупреждать тебя!