Я похлопал себя по карманам в поисках сигарет и вспомнил, что собирался вынуть из рюкзака свежую пачку. Рядом мелькнула рука с дымящийся сигаретой: это был Азиз. Я попросил его жестом сигарету, и он протянул мне свою. Я, в благодарность от его порыва, принял дар, хотя предпочел бы новую. И, только поглядев на широкую улыбку Азиза и затянувшись глубоко его самокруткой, понял, что вдохнул хорошую порцию марихуаны. Ой, я же забыл, что Азиз к табаку равнодушен… Ладно, буду надеяться, что от этого я не отключусь.

Я вернул Азизу его дар, а он вновь затянулся, похлопал меня по плечу и сказал, улыбаясь:

— Ана харощая!

Я в шутку показал ему кулак, а он заулыбался еще шире. На душе у меня стало легко, спокойно и весело. Я окинул взглядом собрание и опять сосредоточился на Ирине, которая разговаривала с Аюми и смеялась…

Тут из-за открытой двери стали доноситься какие-то громкие звуки, будто били изредка в большой барабан, и что-то громко скрипело. За столом тоже кипели страсти: Йорген боролся на руках со здоровенным амбалом из окружения Харлея, но не с Анваром, а другим. Йорген держался молодцом, только говорил очень громко. И все же я кивнул Сибилле, поймав ее взгляд: мол, проследи за ним. Она кивнула в ответ.

По столу грохали ладонями игроки в домино, кто-то принес игральные карты, кто-то шашки. Сыпались крепкие шуточки и выражения.

Я пошел к рюкзаку, вынул запечатанную пачку сигарет «Красная Планета» и вышел к двери — покурить на крыльце и понаблюдать за поселком. Мне стало интересно, чем там гремели.

Котлован карьера окрасился в ультрамарин, а небо в сиренево-синий: рассвет наступает через пару часов. В центре поселка, где стоял камень с мотоциклом, собралось немало народу, и горели яркие прожектора.

Я пригляделся: на небольшом выступе перед мотоциклом стояла какая-то конструкция, похожая на ударную установку, и силуэт человека с гитарой в руках! Вот и культурно-массовые мероприятия начались, подумал я, вновь поражаясь этим людям: по-своему они были очень счастливы в своей нехитрой жизни.

Я вернулся в зал, где Йоргена заваливали во второй раз, и мне показалось, что этот нахальный субъект попросту хитрит, усыпляя бдительность соперника: я знал, что у Йоргена очень крепкие руки, хоть он и не «качок».

Я подошел к Ирине, которая теперь уже беседовала с Дроновой, и взял ее за руку со словами:

— Простите, пани Дронова, я на минутку украду у вас вашего гида.

— Ой, ну конечно. — Пани Аида произнесла это медовым голосом, с умилением глядя на нас.

Мне это не очень понравилось, но в итоге я решил, что мне плевать на всех. Ирина с неким оттенком удивления и любопытства смотрела на меня, но руки не отдергивала…

Я подвел ее к двери.

— Пойдем на концерт? — предложил я, кивнув к центру площади.

Ирина близоруко прищурилась.

— Правда, — удивленно сказала она, — настоящий концерт!

Мы были без шлемов, и я откровенно любовался ее русыми волосами, которые редко видел. Господи! Какую чушь я говорю сам себе?! Я не узнавал того Странного образца месячной давности. В кои-то веки мне ОЧЕНЬ ПОНРАВИЛАСЬ ДЕВУШКА! Главное, чтобы это не мешало… не мешало работе: Странный, держись поспокойнее…

— Пойдемте.

Ирина весело улыбнулась и сама взяла меня за руку, увлекая к центру площади. А там уже слышались громкие выкрики, переговоры публики и музыкантов иногда на абсолютно бытовые темы. В котлован подул теплый ветерок, и волосы Ирины всколыхнулись слегка. Стоп! Хватит! Ты обещал!

У кого-то горели наплечные фонарики, цепляющиеся на плечо неким ошейником, кто-то принес и расставил факелы. Подтянулись и туристы. Йорген продолжал соревнования.

Наконец раздался первый гитарный аккорд, искаженный гитарным процессором в металлическое завывание.

Ирина вздрогнула и поморщилась.

— Вообще я такую музыку не очень, — сказала она, глядя на меня.

— Да я тоже по настроению, — ответил я, улыбнувшись, — но люди для нас стараются, хоть немножко послушаем.

— Хорошо, — согласилась Ирина и тоже улыбнулась.

Свет бросал на ее тонкие черты причудливые тени… Так, Странный, еще раз я это услышу!..

Заиграла музыка. Я, не отпуская руки Ирины, чуть заметно придвинулся к ней. Она не шелохнулась, а даже немного облокотилась мне на грудь, отчего сердце мое учащенно заколотилось, и мне было неловко, что Ирина может почувствовать этот бешеный пульс и… Отставить романтическую фигню! Все под контролем!

Краем глаза, обернувшись, я приметил за банкетным залом каменные ступеньки, грубо врезанные в породу. Они уходили куда-то вверх. Я повернулся к стоящему рядом рыжебородому лысому здоровяку и спросил, кивнув в ту сторону:

— А что за лестница?

— Это лестница в небо, — хитро улыбнулся харлеевец, чуть покосившись туда, куда кивнул я, — можно смотреть, как солнце идет наверх.

— А можно будет туда залезть? — вновь поинтересовался я.

— Да, — просто ответил тот.

Песня была на староамериканском и повествовала о прекрасной девушке, которая, проснувшись рано утром, стала приставать с расспросами то к солнцу, то к ветру, то к морю о том, насколько она прекрасна. Все предлагали спросить у кого-нибудь еще, пока наконец дерево, озадаченное тем же вопросом, не предложило ей разбудить и спросить об этом юношу, спящего в сени ветвей. Дальше было что-то непонятное, я не разобрал слов, а дальше рефреном повторялась одна фраза: «Девушка, уходящая вдаль». Музыка была простенькой, но душевной и эмоциональной. Не мешало даже то, что гитарист иногда попадал не совсем по тем струнам, а ударник слегка свинговал. Был еще сильно разукрашенный и обвешанный различными девайсами парень, который извлекал разные звуки из компьютера, на мой взгляд, совершенно лишние в данном исполнении, но во всем этом был некий колорит… что-то индивидуальное…

Шелест и рокот плавно перетекли в хлопки и бурные выкрики одобрения собравшихся слушателей.

Глаза Ирины сверкали от восторга, и она тоже хлопала, а я хлопать не мог, потому что Ирина облокотилась на меня. Мне пришлось ее обнять правой рукой, чтобы дотянуться одной ладонью до другой, а то вдруг подумают, что мне не понравилась музыка?

Я почувствовал живое тепло и пульс ее тела, ее запах, и… меня ощутимо тряхнуло электрическим разрядом вольт в тысячу! Вспомнились какие-то полустертые образы жизни иной, той, что когда-то была на Земле, какие-то концерты, друзья, девушки… Я с моей бывшей, тогда еще будущей, женой так же, полуобнявшись, стоим и смотрим, как наши друзья выступают на сцене… Как это далеко и непонятно… зачем это было? Нет, совсем не так мы полуобнимались: сейчас мои чувства — словно оголенные провода. А тогда это был другой Дэн, черно-белый какой-то, на поцарапанном целлулоиде, с какими-то идиотскими убыстренными движениями, как кукла. Мы учились в университете, я рисовал и мечтал создать необычный шедевр… Не верится… Может, потому что это было давно и на другой планете? Будто вспомнил какой-то виденный мельком фильм? А ведь он про меня, и хроникальный… да… Как можно верить тому, что с тобой происходит, если это оставляет такие эфемерные следы? И как легко сейчас представить, что происходящее вокруг — тоже съемки такого же фильма. Прекрасная девушка, которая мне нравится все больше и больше, какие-то дикие и добрые папуасы со своими танцами, какие-то разведки, убийство, тайны… Разве это не абсурд? Все, что сейчас происходит со мной? Опять какое-то кино, только дешевое и голливудское… Но актеры здесь работают без дублей и в режиме реалити-шоу. Настоящая лишь она, Ирина. И я благодарен ей за это…