Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Русалья смеётся и душит Юлину маму. Женщина бьётся как муха в паутине, цепляется ногтями за землю, хрипит и обмякает, как тряпичная кукла. Русалья садится рядом, вытирает руками кровавый рот и гладит свою жертву.
— Моя! Теперь моя! Цветок! Будет хорошо!
Она ловко копает под кустом небольшую ямку, затаскивает труп и убегает. Слышно, как песни поют на лугу, где-то ухает сова, в лесу перекликается молодёжь. А тёплый ветер гладит зелёный орешник, под которым лежит Юлина мама.
Через минуту русалья возвращается с кустом папоротника, открывает перепончатый кулак — там угольная пыль от цветка. Русалья посыпает этим сокровищем мёртвую женщину и причитает. Юля пытается выделить слова сквозь вой ветра, который появился из ниоткуда:
— Будешь новым цветком… Кто ищет, найдёт погибель… На крови не будет счастья… В покое… Я … свобода. Навсегда.
Русалья ставит куст папоротника на грудь Юлиной мамы и закапывает всё. Орешник с папоротником на секунду загораются синим светом и гаснут.
— Жди меня. Я приду в следующем году, — шипит русалка.
Слышен крик петуха, и солнце встаёт. Русалья превращается в дымку и исчезает. Юля присматривается к месту, чтобы запомнить его, и тут картинка пропадает, и Юля чувствует запах палёного мяса. Боль врывается в голову.
— Ай!
Юля лежит на земле, а рядом молодой чернявый парень опускает обожжённые ноги в ведро с ледяной водой. Молодёжь столпилась с одной стороны. Стоит гул, который не разобрать.
— Алё! Скажи что-нибудь? В больницу едем? — спрашивает парень.
— В больницу, ― повторяет Юля, ― не надо. Ай! Ты кто?
— Ян, — отвечает парень.
Юля садится и смотрит на ноги: кроссовки без подошвы и стопы в саже. Девушка проводит по волосам и кривится: неприятный запах становится ярче.
— Мама! — Юля вспоминает, что увидела. — Я знаю, где она.
— Нельзя, — говорит Тайя и командует Яну: — Меняй воду!
От Юли начинают отходить любопытные, и снова слышны песни, звуки прыжков, плеск воды. Девушка встаёт и пробует идти. Боль невыносимая, Юля падает на траву и плачет. Ян садится рядом и обнимает её.
— Всё будет хорошо. Я как увидел, что ты упала в костёр, следом прыгнул и вытащил тебя. Удивительно, что только стопы немного подгорели. Не переживай, заживёт!
— Заживёт, — эхом повторила Юля и вытерла слёзы. — Мне пора!
Она вздохнула, стиснула зубы, поднялась. Из середины оберега отделился серебряный луч, который превратился в дорогу.
— Нельзя, — Тайя вцепилась в руку. — Не вернёшься!
— И не надо, — крикнула Юля. — Скатертью мне дорога.
Юля ступила на серебряный путь, где под кустом ждала русалья.
— Моя! Теперь ты моя! — прошипела русалья и протянула руку, чтобы схватить девушку. — Ай, ё! Дрянь!
От руки русальи пошёл пар. Нечисть помахала рукой и пошла параллельно с Юлей. Русалье приходилось обходить деревья, пробираться через кусты, а дорога девушки была без препятствий.
— На месте, — пробормотала Юля, когда увидела цветок папоротника около орешника.
Невероятно притягательный оранжевый цветок с ярким ароматом ванили, который любила Юля. Амулет в руке перестал светиться, и дорога пропала.
— Не уйдёшь! — заголосила русалья и набросилась на девушку.
— Нет! — зазвенел голос матери.
Призрак не дал русалье прикоснуться к дочери. Юля остолбенела. Мама легонько поцеловала её в щёку и забрала амулет.
— Не смей трогать мою дочь! Ты что, не знаешь про заклятие матерей?
Белёсый призрак матери наступал на русалью, которая пятилась назад, прижимаясь к цветку папоротника, как будто искала там защиты.
— Так знай, — продолжила мама Юли, — если мать даёт себе клятву защищать ребёнка, то после смерти она остаётся и помогает. Нет ничего сильнее материнской любви.
Призрак взмахнула амулетом, как кнутом, и ударила русалью по руке. Та стала светиться тёмно-синим цветом. Русалья приложила к перепончатой руке цветок, и всё прошло.
— А я тебя не боюсь, — клацнула зубами она и пошла в наступление. — Ты призрак, дунешь — и нет тебя. Ха! Ху! — русалья дунула, и призрак пошёл рябью.
— М-мам! — Юля пришла в себя, упала на колени и заплакала. — Это ты, — вздохнула она.
— Я, — сказала мама и побежала глубже в лес, а следом — и русалья.
Цветок продолжал гореть. Юля подошла к нему, погладила бархатистые лепестки, засунула нос в жёлтую серединку и вдохнула приторный аромат ванили.
— Почему? — произнесла она вслух вопрос. — За что? Будь ты проклят! — крикнула она.
— Лят! Лят! — ответило эхо и добавило голосом бабки Таруськи: — Бяги, деванька!
Юля оглянулась в ту сторону, куда убежала мама, и на секунду замерла. Потом резко сорвала цветок и поспешила в сторону луга к костру. Поднялся сильный ветер. Деревья хватали за платье, за венок. Корни подставляли подножки и цепляли подол. Лес наполнился сначала стоном, а потом угрозами. Юля бежала и плакала, прижимая цветок к груди. Она опустила голову и старалась не слушать.
— У-у-у, дрянь! Цветок! — раздался нечеловеческий вопль русальи.
Юля ускорилась как смогла и уже вдалеке увидела свет костра. Осталось каких-то несколько минут, и она выйдет из лесу. И тут она споткнулась об очередную корягу. Цветок упал на землю и отскочил в сторону.
— О, ты здесь? — Юля услышала знакомый голос.
Она подняла голову и увидела Яна, который помогал ей после костра.
— Странная ты. Убежала с ожогами в лес. Нашла цветок?
— Типа того, — сказала Юля осипшим голосом и показала на горящий папоротник.
Парень взял волшебный цветок, усмехнулся и прижал к себе.
— Здорово! Спасибо, — и пошёл в сторону поляны.
Юля засмеялась: сначала тихо, а потом так громко и сильно, что потекли слёзы. Она руками рвала траву и разбрасывала около себя. Русалья тихонько подкралась к девушке и понюхала её. Потом погладила по голове, вздохнула и побежала за парнем. Юлю окутал туман. Рядом ухнула сова, издал свой последний крик заяц.
Через минуту вернулась русалья. Она скалила зубы и тащила за ногу мёртвого Яна.
— Цветок мой! Нельзя!
Она повторила с трупом всё то, что уже видела раньше Юля в костре. Только теперь это была не мама. Когда папоротник засветился синим, русалья села около Юли, взяла её руки в свои:
— Ты и я — охранять. Подруга навеки. Следить за моим
