В окна ветки деревьев заглядывают и под слова бабушки спектакль показывают. Переносятся дети на тот обрыв, видят всё и слышат, как тот человек, даже мысли звучат в их головах, словно это он историю им сейчас свою ведает.

***

Я вижу. Огонь такой яркий, облизывает деревья и пышет страстью. Люди вокруг него, воют, пляшут, берутся за руки и прыгают через пламя. Я вижу: тот человек, кого я ищу, совсем рядом. Дотянутся смогу. Только… Чувствую, как боль пронзает всё тело. Я слишком далеко шагнул. Так нельзя. Могу не вернуться, застрять безвозвратно. Кто поможет тогда уже нам двоим?

Что же делать? В следующий раз могу так близко не подобраться. Луна яркая и огонь — когда ещё так свезёт?

Или вернуться, переждать, признаться, что не получилось, ветер дул не в ту сторону, искрами всё застило. Но как? Не могу я уйти, чую, что сейчас верный шанс. Надо попробовать с ящеркой связь растянуть, но вытащит ли она нас двоих? Что, если я сорвусь? Не у костра окажусь в чужом мире, а с обрыва камнем кинусь в своём?

Нет. Нужно подумать хорошенечко, хоть пару вдохов, ночь только вступает в права, время есть. Шагну обратно, примерюсь, взвешу всё и повторю.

Ой! Что это? Откуда тут пчёлы? Или это искры огня долетели до меня из чуждого мира? И жалят, жалят. А-а-а-а! Вот же угли, залитые хмелем! Что происходит? Кто это? Что вы делаете? Отпустите!

Тыц-туц, тыц-туц.

Захороводило, затянуло, не остановиться, не выпутаться из пляски ветра со временем. Глаза вижу. Голубые, как ясное небо. Где я? Пламя трещит. Людской гомон летит. Что со мной?

Тыц-туц, тыц-туц.

Не в своём мире я. Тяжко-то как. Воздух не тот, лес чужой.

Ящерка моя, вытяни, забери…

Да что б вас короеды изъели! Чего вы творите?

— Ой, глянь, очухался, кажется, я ж говорила: вода холодная всегда помогает!

Голос-то какой приятный у голубоглазки, так бы и глядел на неё да слушал и слушал.

***

Дети прикорнули на подушке, глазки прикрыли, старушка поводила большим пальцем по лбу сначала Мали, потом Дину. Прислушалась к дыханию — кивнула, убедившись, что окутал их сон крепкий. Подошла к окну, пригляделась: ставни поскрипывали от ветра, а у самого леса горел свет. Луна ли то была, костёр путников каких или звезда упавшая прогоняла ночную тьму?

Нэнэ устроилась в кресле, поправила плед и застучала спицами — к ней сон не шёл. Уже которую ночь. Там родители детворы. Вернутся ли? Стужа такая, что даже в доме дрожь пробирает.

День пролетел за заботами и вот уже снова вечер. Брат с сестрой в кровать улеглись и смотрят на бабушку.

— Давай спросим? — толкнула брата Мали.

— Сама спрашивай.

— Ну ты же старший, она тебя больше любит.

— Неправда.

— Это чего это вы там шумите? А ну быстро спать!

— Нэнэ, — осмелел Дин. — Чем же закончилась история с тем дяденькой?

— Так я же вчера всё и рассказала. Вы уснули, я не виновата.

— Я говорил тебе, она никогда не повторяется, — шикнул на сестру Дин.

— Нэнэ, ну пожалуйста, расскажи ещё раз, он попал куда-то. Там был костёр, люди…

Старушка покачала головой, взяла из корзинки клубок, вчера начатый, и застучала спицами, создавая платок и сюжет истории.

***

Мужчина открыл глаза, а на него смотрела девица. Волосы светлые, на голове венок, платье в пол белое с вышивкой, в руках кувшин, а во рту…

— Пф-ф-ф, — прыснула она на него воду.

Он зафырчал, как котяра, сел и заморгал, пытаясь сосредоточиться.

— Где я?

— Не знаю, где вы, а мы в лесу, — бросила другая девица, темноволосая, стоявшая чуть поодаль. — Манюнь, выдыхай, видишь, живой, айда обратно к костру, скоро полночь, а у нас планы. Ты помнишь?

— Да-да, я сейчас, Ириш, — отмахнулась и присела, подогнув белое платье, Манюня.

— Кто вы? — прошептал мужчина и лёг обратно на землю, перед глазами кружились пчёлы или искры, долетавшие от костра.

— Мы… Наверное, нас можно назвать друзьями, — с улыбкой, вздохнув, пояснила Манюня. — Со школы вместе и вечно куда-то попадаем. То Ирка предложит в горы уехать, то Васька в Африку всех затянет. А сейчас вот — в лесу, пытаемся традиции ночи Ивана Купала испробовать.

— А я? — мужчина потёр лоб.

— Это и нам интересно. Вы нас так напугали, как медведь вышли из леса, только что не рычали, а высвободившись из хватки ветвей, как подкошенный ничком возле нас и упали. Мы осмотрели — ран явных нет. Но как вы попали сюда? Может, заплутали?

— Да, точно. Я заблудился.

Мужчина встал и пошатываясь подошёл к костру, попытался подступиться к пламени, шагнуть в него, но искры обжигали.

— Может, он того? — Ирина покрутила у виска и с сожалением посмотрела на блондинку.

— Не знаю, — Манюня порывалась поймать незнакомца и отвести от костра, но тот лишь отмахивался.

— Ёлы-палы, не ловит тут сеть, со скорой облом, — вышел из-за дерева Васька. — Оба-на, а чего это он? Хочет проверить себя на огнеупорность?

Девчонки демонстративно вздохнули. Васька спрятал в кармане телефон и дёрнул за локоть мужчину.

— Эй, чувак, ты бы это… поосторожнее.

— Мне надо связь поймать, — пробурчал незнакомец.

— Какую? Инопланетную, что ли? — усмехнулся Васька.

— Так! — Манюня цыкнула и ударила слегка по щеке незнакомцу.

Тот опешил, Манюня хлестнула по второй щеке. Ей показалось, что взгляд у мужчины чуть прояснился.

— Давайте сначала. Кто вы? Как оказались в лесу? И чего в огонь кидаетесь?

Мужчина схватился за голову.

— Не знаю, не понимаю.

Попятился, упёрся в дерево спиной, а с ветки взметнула птица, оставив мужчине подарок. Прямо на лбу он белёсым пятном растёкся. Троица друзей поморщили носы, с трудом сдерживая смех.

Но мужчину это не расстроило, он стёр пальцами подарок, понюхал, лизнул, отчего Иру чуть не вывернуло, и снова подошёл к огню.

— Да, я на верном пути. Спасибо, пернатик. Вот только не пройду через костёр, не пускает меня, дотянуться бы до нити, которая сможет вернуть меня домой, — бормотал мужчина, примериваясь к пламени то ногой, то рукой.

— И как вы её достанете? — встала рядом с ним Манюня.

Мужчина осмотрелся, потёр лоб, вновь поднёс к лицу след от подарка. Хмыкнул.

— Вы говорили про традиции Ивана Купала…

Манюня пожала плечами.

— Ну да, есть одна. Мы как раз к ней готовились. Взявшись за руки, нужно прыгнуть через костёр…

Мужчина так посмотрел на Манюню, что та почувствовала, как вспыхнули жаром щёки.

— Нет-нет, — она попятилась. — Прыгают