Вальс из балета Чайковского «Спящая красавица», узнал Мотя. Если бы балетные танцевали в таком темпе, то ползали бы по сцене, как первые мухи, будь все проклято.

Сколько же времени, елки зеленые? Восемь утра – время Дракона, излюбленное время братика и сестрички, ближайших родственников Дракулы. Будь все трижды проклято.

Речи не могло идти, чтобы с таким соседством отоспаться. Не говоря о том, чтобы наладить человеческие отношения (под человеческими отношениями Степура подразумевал отношения между мужчиной и женщиной).

Отпуск уже практически закончился, а он проводит ночи в одиночестве, никуда не поехал, кабриолет не купил и все еще на что-то надеется. Не складывается у них с соседкой. И не сложится. И к черту все.

На острова!

На острова – вот куда он сбежит от врачихи с завышенным уровнем притязаний и ее жертвенного агнца – будущего гения.

Пусть врачиха на ночь пьет бромид, по утрам отсчитывает такт, в обеденное время швыряется сумками, по вечерам слушает отстойный Gipsy Kings, пусть занимается, чем угодно, но – без него.

После островов, конечно, придется вернуться на короткое время, рассуждал Мотя, – привести дела в порядок, арендовать гараж для «шевроле».

Кстати, о гараже. Матвей окончательно проснулся: давно нужно было заняться поисками гаража. Как же он уедет, не пристроив машину?

Вот только дождь пройдет, и он прогуляется к гаражному кооперативу в соседнем дворе.

Приняв решение, Матвей отправился в душ и только под струями горячей воды избавился от преследовавшего его вальса и навязчивого «раз-два-три…». Хоть живи в ванной.

Ничего, ничего. Скоро он уедет и обо всем забудет, как о ночном кошмаре.

… Звонок в прихожей вызвал у Матвея досаду: он никого не ждал и видеть никого не желал. Кроме матушки, конечно. Ну, если быть совсем честным – кроме пирогов и котлет, которыми она его снабжала. Пирог с рыбой заканчивался, и свежий был бы кстати.

Тут Мотя подумал, что не отказался бы сейчас от пирога с яблоками. А, не важно с чем – у матушки пироги с любой начинкой хороши, уговорил он себя.

Сунув ноги в шлепанцы, Мотя поплелся в прихожую. Здесь его ожидало разочарование: за дверью оказалась вовсе не матушка. За дверью оказался здоровенный детина.

– Ты Матвей? – спросил детина грубым голосом.

– Матвей.

– Я войду?

– Зачем? – растерялся Мотя.

– Разговор есть, – исчерпывающе объяснил детина.

– Ну, входи, – разрешил Матвей, хотя гость не нуждался в его разрешении – он уже перешагнул порог и захлопнул за собой дверь.

Моте хватило нескольких секунд, чтобы понять, что его дело – дрянь.

– Проходи, – предложил Матвей, подозревая, что посетителю вообще никогда и ни на что не требуется разрешение.

Кулак у посетителя был с детскую голову, а обветренное лицо и холодный, острый взгляд выдавали в нем человека не склонного к дискуссиям.

Не сводя завороженного взгляда с пудового кулака, Матвей лихорадочно соображал, что могло привести такого человека к нему в дом да еще в такую погоду.

Гость прошел на кухню и угнездился за столом, отчего кухня сразу стала меньше размером.

Мотя неуверенно присел напротив и преданно уставился на посетителя.

– Меня зовут Сергей, я друг твоей соседки, – положив руки на стол, обстоятельно произнес гость.

– Хорошо, – сглотнул Матвей. Не то чтобы он испугался, просто не чувствовал себя в безопасности.

– На тебя соседи жалуются, – спокойно продолжал Сергей, рассматривая свои кулаки.

– У меня тоже есть претензии к соседям, – промямлил Мотя.

– Ты не понял, – с состраданием глядя на тощую фигуру хозяина, констатировал пришелец, – я не переговорщик. Я пришел тебя предупредить. Если Ава на тебя еще раз пожалуется – инвалидность тебе обеспечена.

У Моти вырвался нервный смешок.

– Что, прямо сразу инвалидность?

– Сомневаешься?

– Нет. – Мотя стал серьезным.

– Вот и отлично. Я сказал – ты услышал. Или не услышал? – с подозрением переспросил гость.

– Услышал, – с готовностью подтвердил Мотя, – я все услышал и понял все отлично. И раскаялся. Постараюсь не доставлять беспокойства соседке. А ты ей кто?

– Друг. Устраивает?

– Меня – да, – заверил Мотя, – меня все устраивает. Значит, говоришь, Августа тебе пожаловалась?

– Не твое дело.

– Как – не мое? Приятель, ты не прав. Речь идет обо мне? Обо мне. Значит, меня это касается – значит, это мое дело.

– Нет, Августа не жаловалась, – под напором логики сдался Сергей.

– Так ты, значит, проявил инициативу? – обрадовался Мотя.

Лицо Сергея окаменело.

– Ну?

– Слушай, ты кофе пьешь? – Мотя решил проявить гостеприимство.

– Пью, – несколько растерялся Сергей.

– Слушай, давай я сейчас сварю настоящий. В такую погоду ничего лучше кофе нет. Ты как на дождь реагируешь? Я проснуться не могу, – разоткровенничался Мотя, – веришь, еле заставил себя вылезти из постели.

– А чё, тебе на работу не надо?

– Так у меня отпуск! – Распинаясь, Мотя поставил турку на газ.

– Отпуск – дело хорошее, – одобрил Сергей.

– Ну а я о чем? Мы тут, правда, пару раз небольшую пирушку устроили – наверное, Августе помешали. Я извинюсь, точно говорю.

Кофе вспенился. Мотя повернул газовую ручку и достал чашки.

– Да уж, – неопределенно буркнул Сергей.

– Ну, сам понимаешь, я семь месяцев девчонок не видел.

– Семь? – Брови на обветренном лице Сергея поползли вверх.

– Вот то-то и оно, – перешел на доверительный шепот Мотя, – семь – как с куста.

– Что это за работа такая?

– Старатель я.

– А-а, – протянул Сергей, – как это тебя угораздило, братишка?

– Может, чё покрепче? – намекнул Матвей.

– Не, я за рулем.

– Объясняю: в 2008-м остался без работы и подался к отцу – он у меня тоже старатель.

– А, так это у вас потомственное?

– Выходит, да. А ты чем деньги зарабатываешь?

– Дальнобойщик я.

– У-у, – отхлебнув кофе, кивнул Мотя, – а до этого?

– В армии служил – комиссовали.

– Жалеешь?

– Бывает.

– Слушай, Серега, а ты на самом деле чисто друг соседке или у тебя к ней серьезно?

– Чисто друг, – мрачно подтвердил Сергей – он не отличался разговорчивостью.