– Должен предупредить вас, – сказал наш хозяин, когда я вошел, – что моя сестра, вы встретитесь с ней за ужином, не знает об истинной цели вашего приезда. Я дал ей понять, что у нас общие интересы – фольклор – и мое желание встретиться с вами объясняется вашими научными изысканиями. Ее привезут на ужин в каталке, вы понимаете. И она будет очень рада видеть вас обоих. У нас редко бывают гости.

Войдя в столовую, мы и в самом деле застали мисс Рэгги в каталке за столом. На редкость живая, очаровательная старая дама с веселым выражением лица и яркими глазами весь ужин протараторила, почти не умолкая. Лицо у нее было гладкое, без морщин, и очень свежее – некоторым удается сохранить молодость кожи от колыбели до могилы; щеки – розовые и пухлые, волосы – без седины, блестящие, аккуратно разделенные пробором на две ровные половины. На переносице – очки в золотой оправе, на шее – очень красивая брошь, большой скарабей из зеленой яшмы.

Полковник Рэгги и доктор Сайленс в основном молчали; разговор шел между старой дамой и мной. Она много рассказывала об истории усадьбы, и, к своему стыду, должен признаться, что я слушал ее вполуха.

– Когда здесь останавливался Кромвель, – трещала мисс Рэгги, – он занимал как раз те комнаты наверху, которые теперь стали моими апартаментами. Но, по мнению брата, желательно, чтобы я спала на первом этаже. На случай пожара.

Эта фраза запечатлелась в моей памяти лишь потому, что полковник вдруг резко перебил сестру и перевел разговор на другую тему. Его, видимо, встревожило случайное упоминание о пожаре, и дальнейшую беседу он уже направлял сам.

С трудом верилось, что эта веселая, оживленная старая дама, проявляющая такой горячий интерес ко всем жизненным делам, – калека с парализованными ногами, что долгие годы ее существование неразрывно связано с диваном, кроватью или креслом-каталкой; вот и сейчас она непринужденно болтает за обеденным столом, сидя рядом со мной в своей неизменной каталке. Но за разговором ее болезнь как-то ушла на второй план и напомнила о себе лишь после десерта, когда, позвонив в колокольчик, мисс Рэгги остроумно сообщила, что покидает нас, «как время, известное беззвучной поступью своей», и дворецкий укатил ее в апартаменты в дальнем конце дома.

Все остальные, естественно, незамедлительно последовали ее примеру, спешно завершив трапезу, ибо мы с доктором Сайленсом так же сгорали от желания узнать, зачем нас призвали в этот дом, как наш хозяин торопился поделиться с нами своими проблемами. Он провел нас по длинному, выложенному каменными плитами коридору в самый конец дома, где находилась небольшая комната с двойными дверями и с прочными ставнями на окнах. Вдоль всех стен тянулись книжные полки, а большое бюро в эркере было завалено раскрытыми и закрытыми, с закладками, книгами, вперемежку с неаккуратными стопками бумаг разного размера.

– Это мой кабинет и рабочая комната, – объяснил полковник Рэгги с восхитительно простодушной гордостью, словно был прославленным ученым. Он расставил кресла около камина. – Здесь, – многозначительно добавил наш хозяин, – мы будем в полном уединении и сможем поговорить абсолютно откровенно.

За ужином доктор вел себя вполне естественно и непринужденно, но я слишком хорошо его знал, чтобы не почувствовать, что подсознательно он был предельно напряжен и его сверхчувствительный ум улавливал все живые впечатления. В сосредоточенности его лица, в многозначительном тоне полковника Рэгги и в том, что мы собрались в этой уединенной комнате, чтобы поговорить о странных, возможно, даже таинственных явлениях, было нечто такое, что сильно будоражило мое воображение и нервы. Я занял предложенное мне кресло и закурил сигару в ожидании, когда старый вояка начнет наконец свою атаку; понимая, что мы зашли уже слишком далеко, чтобы отступать, я размышлял, куда нас может привести это очередное приключение.

Трудно сказать с достаточной точностью, чего именно я ожидал. Пожалуй, ничего определенного. Однако в столь внезапной смене декораций было нечто драматическое. Еще совсем недавно меня окружала прозаическая обстановка Пикадилли, но сейчас я сидел в потайной комнате уединенного старого дома, ожидая рассказа о явлениях, возможно исполненных неизъяснимого ужаса. Мои мысли кружили среди поросших вереском пустошей и холмов, в темных сосновых рощах, вздыхающих за стенами дома под ночным ветром; на память приходили странные слова компаньона, сказанные им в моей комнате перед ужином; затем я повернулся и устремил пристальный взгляд на суровое лицо полковника, который, глядя на нас, раскуривал свою большую черную сигару.

«Итак, мы на пороге приключения, – подумал я, с нетерпением ожидая начала рассказа, – а это самый волнующий момент – вплоть до окончательной развязки».

Но полковник Рэгги долго колебался, прежде чем начать. Он коротко расспросил нас о поездке, поговорил о погоде, об окрестных холмах и на другие тривиальные темы, ища, видимо, подходящего повода, чтобы затронуть интересующий всех вопрос. Повода он так и не нашел, и из затруднительного положения ему помог выбраться доктор Сайленс.

– Если вы не возражаете, мистер Хаббард сделает кое-какие пометки по ходу беседы, – сказал он. – Тогда мое внимание не будет раздваиваться.

– Конечно, конечно. – Полковник взял со стола несколько чистых листов бумаги и поглядел на меня. Он все еще колебался. – Поймите, – заговорил он извиняющимся тоном, – мне не хотелось бы сразу перекладывать на ваши плечи мои заботы, это несправедливо. Может, перенесем наше свидание на дневное время? Тогда вы сможете выспаться спокойно, без всяких кошмаров.

– Ценю вашу заботливость, – с кроткой улыбкой ответил Джон Сайленс, принимая командование на себя. – Но у нас обоих уже выработался надежный иммунитет. Полагаю, ничто не может помешать нашему сну – кроме внезапного пожара или какого-нибудь другого стихийного бедствия.

Полковник Рэгги пристально посмотрел на него. Я был уверен, что упоминание о пожаре отнюдь не случайно. Оно, как и следовало ожидать, стерло последние признаки колебания с лица нашего хозяина.

– Извините, – сказал он. – Разумеется, я ничего не знаю о методах, применяемых вами в подобных случаях; вероятно, вы хотите, чтобы я незамедлительно начал свой рассказ и изложил вам в общих чертах создавшуюся ситуацию.

Доктор Сайленс утвердительно кивнул.

– Только разобравшись во всем, я могу принять предупредительные меры, – спокойно разъяснил он.

Старый вояка растерянно вскинул брови, как бы не вполне понимая значение его слов, но не стал больше тянуть время и с явной неуверенностью и неохотой начал свой рассказ.

– Боюсь, что буду вынужден вторгнуться в совершенно чуждую для меня сферу, – заметил он, попыхивая сигарой, – к тому же у меня так мало реальных свидетельств, что вы вряд ли уловите какую-либо